Плюсстопятьсот

[taki_net]

Давайте не будем говорить о гражданском обществе, о требованиях равенства перед законом и т.п. Ничего гражданского наш обыватель предложить не в состоянии, потому что "гражданская" часть состоит не из "я хочу", а из понимания того, что кроме тебя, что-то хотят и другие. Обыватель не ставит перед государством никаких решаемых в рамках действующей Конституции задач. Он не намерен себя ограничивать, о чем-то договариваться с "чужими" (по крови, духу, культуре и т.д.), он хочет одного: чтобы инородцев ограничили в правах. Именно поэтому наше "гражданское общество" и считает уместным спрашивать за "вызывающее" поведение дагестанцев с узбекского дворника или якутского шахматиста. Они подпадают под одну "юридическую категорию": все, что мне не по нраву. Очевидно, что задача ограничения инородцев в правах не имеет решения в рамках современного правового государства, поскольку она требует выделения представителей каких-то наций в отдельную юридическую категорию. Только при условии такого обособления можно осуществить то, о чем наперебой заявляют современные россияне - потребовать, чтобы приезжий не просто соблюдал закон, а уважал некие абстрактные местные обычаи, был вежлив, не вел бы себя вызывающе. Только так. Иначе он плюнет, станцует лезгинку, или учинит иную, как выражаются во "Взгляде", "символическую демонстрацию того, кто в доме хозяин". Правда, в таком случае не вполне понятно, как быть с полукровками, с татарами и якутами (с якутами, впрочем, у нашего "гражданского общества" кое-какие наработки имеются), как поступать с самими русскими в национальных республиках и т.д.

Проклятье ксенофоба в том, что в цивилизованном обществе он вынужден задыхаться в своей ненависти. У нас долгое время не решались дать волю таким настроениям. А потребность выпустить струю народного гнева становилась все более острой. Именно это, видимо, и была та самая "нулевая терпимость", которую сейчас усиленно воспевают. После Манежной вздохнули с облегчением, заговорили взахлеб о лезгинке, торопясь, пока не прикрылось снова информационное окошко, и в итоге - легитимизировали тот дискурс, который в другом месте и в другое время кончился Нюрнбергом.