Далее, обращаясь к корням и ключевому содержанию конфликта. Культура и этика русского населения универсалистична. Как и прочие универсалистские общества, русские не испытывают радикальных проблем в сосуществовании с другими народами, этика которых также универсалистична или хотя бы ограниченно партикулярна, равно как и с выходцами из народов партикулярных этик, но при смогших отрешиться от этического партикуляризма родного общества и приспособиться к универсалистским нормам окружающего (случаи какового отрешения, разумеется, статистически более свойственны образованным, эмансипированным, вестернизированным стратам отсталых обществ -- т.е. например квалифицированным иммигрантам, в противоположность неквалифицированным). В этом нет никакой русской особенности, русская особенность состоит во-первых в том, что этот конфликт между универсалистским обществом и радикально-партикулярной группой накладывается на современное политическое состояние русского общества -- его бесправие, отсутствие представительной демократии, чрезвычайную слабость гражданских структур и весь вытекающий из этого набор последствий, включая тотальную коррумпированность и недееспособность государства, а также его унаследованную с советских времён клановую природу, существенным компонентом которой всегда являлась этническая клановость и межклановые альянсы. А во-вторых, в численном количестве варварской группы, степени и интенсивности её варварства, и конечно внесённости её целиком (а не только, например, в виде отфильтрованной "оцивилизованной страты") вовнутрь общества, раскрытости общества для неё.
В этих условиях, попытка массового сосуществования с людьми из культуры радикально отличающейся от русской по этике и правосознанию, людьми из культуры, которые ан масс неспособны к гражданскому существованию, которые мыслят себя и других в отношениях с окружающими не индивидуумами, не индивидуальными гражданами, а членами групп, с людьми, этика которых радикально-этнопартикулярна (что, в свою очередь, провоцирует ответный этногрупповой партикуляризм, возникающая вследствие чего межгрупповая борьба ведёт к перечёркиванию перспектив утверждения в обществе гражданского индивидуализма), которые при этом отрицают закон и самую его для себя правомочность (для которых отрицание закона большого общества имеет характер не уклонения от нормы, а именно должной в их культуре нормы), для которых коррупция и клановость являются безусловной, естественной как воздух нормой, а не порочным уклонением от нормы и т.д. -- попытка существования с такими людьми представляла бы прямую субверсию попыток построения и утверждения в России как демократии, так и политического либерализма.
Общество с устоявшейся и упрочившейся демократией и либерально-гражданской политической культурой может попробовать позволить себе поиграть в оцивилизовывание некоторого ограниченного количества инокультурных дикарей тем или иным образом оказывающихся внутри него, благодаря количественному и структурному перевесу избегая того, чтобы ставить под угрозу сохранение своего характера. Однако нынешняя Россия не может позволить себе нести подобное "бремя белого человека", не поставив тем под сильную угрозу перспективы утверждения демократии, политического либерализма и гражданско-индивидуалистического характера общества, и как минимум не затруднив их серьёзнейшим образом по сравнению с вариантом выноса чеченцев и ряда других сходных по ментально-этическому типажу этнических меньшинств (ингуши, дагестанцы etc.) за скобки совместного общежития.
no subject
Далее, обращаясь к корням и ключевому содержанию конфликта. Культура и этика русского населения универсалистична. Как и прочие универсалистские общества, русские не испытывают радикальных проблем в сосуществовании с другими народами, этика которых также универсалистична или хотя бы ограниченно партикулярна, равно как и с выходцами из народов партикулярных этик, но при смогших отрешиться от этического партикуляризма родного общества и приспособиться к универсалистским нормам окружающего (случаи какового отрешения, разумеется, статистически более свойственны образованным, эмансипированным, вестернизированным стратам отсталых обществ -- т.е. например квалифицированным иммигрантам, в противоположность неквалифицированным). В этом нет никакой русской особенности, русская особенность состоит во-первых в том, что этот конфликт между универсалистским обществом и радикально-партикулярной группой накладывается на современное политическое состояние русского общества -- его бесправие, отсутствие представительной демократии, чрезвычайную слабость гражданских структур и весь вытекающий из этого набор последствий, включая тотальную коррумпированность и недееспособность государства, а также его унаследованную с советских времён клановую природу, существенным компонентом которой всегда являлась этническая клановость и межклановые альянсы. А во-вторых, в численном количестве варварской группы, степени и интенсивности её варварства, и конечно внесённости её целиком (а не только, например, в виде отфильтрованной "оцивилизованной страты") вовнутрь общества, раскрытости общества для неё.
В этих условиях, попытка массового сосуществования с людьми из культуры радикально отличающейся от русской по этике и правосознанию, людьми из культуры, которые ан масс неспособны к гражданскому существованию, которые мыслят себя и других в отношениях с окружающими не индивидуумами, не индивидуальными гражданами, а членами групп, с людьми, этика которых радикально-этнопартикулярна (что, в свою очередь, провоцирует ответный этногрупповой партикуляризм, возникающая вследствие чего межгрупповая борьба ведёт к перечёркиванию перспектив утверждения в обществе гражданского индивидуализма), которые при этом отрицают закон и самую его для себя правомочность (для которых отрицание закона большого общества имеет характер не уклонения от нормы, а именно должной в их культуре нормы), для которых коррупция и клановость являются безусловной, естественной как воздух нормой, а не порочным уклонением от нормы и т.д. -- попытка существования с такими людьми представляла бы прямую субверсию попыток построения и утверждения в России как демократии, так и политического либерализма.
Общество с устоявшейся и упрочившейся демократией и либерально-гражданской политической культурой может попробовать позволить себе поиграть в оцивилизовывание некоторого ограниченного количества инокультурных дикарей тем или иным образом оказывающихся внутри него, благодаря количественному и структурному перевесу избегая того, чтобы ставить под угрозу сохранение своего характера. Однако нынешняя Россия не может позволить себе нести подобное "бремя белого человека", не поставив тем под сильную угрозу перспективы утверждения демократии, политического либерализма и гражданско-индивидуалистического характера общества, и как минимум не затруднив их серьёзнейшим образом по сравнению с вариантом выноса чеченцев и ряда других сходных по ментально-этическому типажу этнических меньшинств (ингуши, дагестанцы etc.) за скобки совместного общежития.
. . . . .