![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Как это делалось в СССР
В связи с приближением Дня Фальсификации, может быть, стоит поделиться стариковскими воспоминаниями, а как это было устроено в СССР. Были ли фальсификации? Как вообще это было?
Прежде всего, надо понимать, что официальные органы госвласти в СССР существовали только для оформления решений реально руководящих людей и групп. Примерно как сейчас оформляются законами и постановлениями решения правления кооператива "Озеро", только гораздо системнее. Собственно, любое, скажем, правительственное решение, которое не было чисто техническим, было озаглавлено "Постановление ЦК КПСС и Совета Министров" - именно так, т.н. "власть" на втором месте, а "общественное объединение" - на первом. Тем не менее, существовала Конституция, в которой до 1977 года наличие руководящей инстанции, называемой в законах и постановлениях перед правительством и парламентом, даже не упоминалось (а с 1977 года упоминалось туманно), и формальный государственный суверенитет закреплялся за выборным парламентом и назначаемым им правительством. Это обстоятельство имело далеко идущие последствия в 1989-1991 годах.
По букве Конституции, СССР был редким примером чисто парламентской республики. Кроме того, СССР был - исключительно номинально! - федерацией с огромными правами "штатов", а точнее - унией, союзом суверенных государств, которые временно "одолжили" центральному правительству свои полномочия. Зато "директивная инстанция" (ЦК КПСС), та, что упоминается перед правительством и парламентом и диктует им основные законы и постановления, по собственному уставу, была, как теперь говорят, вертикалью власти ("принцип демократического централизма" гласил, что ЛЮБЫЕ решения вышестоящих безоговорочно обязательны для нижестоящих). Таким образом, власть имущие считали, что единство государства достаточно обеспечено формальным единством неформальной высшей власти, и можно в целях пропаганды прописать в Конституции невиданную свободу "штатов" - ведь их власти подчиняются той же "директивной инстанции", что и центральные "власти". Это тоже имело многообразные последствия в 1991 году.
Двухпалатный парламент СССР, однопалатные парламенты союзных республик, ЗАКСы областей (все эти органы назывались Советами - Верховный Совет Грузинской ССР, областной совет Тамбовской области) - все они выбирались по одинаковой схеме, формально - по строго мажоритарной системе в один тур. По закону, победителем считался тоn кандидат, который набрал относительное большинство голосов в единственном туре (как в Британии), если при этом голосов "против всех" не было больше 50 процентов и явка превышала 50 процентов.
На самом деле с момента принятия этой избирательной системы в 1936-1937 году ВСЕГДА выдвигался ровно один кандидат в одном округе, который всегда и избирался почти 100 процентами голосов при явке свыше 99 процентов. Как это получалось?
(1). Ровно один кандидат: в законе о выборах о процедуре выдвижения кандидатов было сказано, что кандидаты выдвигаются "собраниями трудовых коллективов, собраниями/конференциями общественных организаций", т.е. инстанциями, к каждой из которых руководящую роль играл партийный босс (парторг), который, в свою очередь, согласно уставу КПСС, был включен в вертикаль безусловного подчинения вышестоящим вождям ("демократического централизма").
Что произошло бы, если бы собрание общества пчеловодов, к примеру, выдвинуло кандидатом в Урюпинский горсовет Литературного Власовца (официальный термин) А.И.Солженицына? Ничего: Всесоюзное Правление общества пчеловодов просто распустило бы свою Урюпинскую организацию (фюрерская вертикаль "демократического централизма" была предусмотрена уставами ВСЕХ общественных организаций СССР), и к моменту регистрации кандидата в избиркоме у него на руках оказалась бы бумажка с печатью несуществующей организации. И все участники получили бы по 12 лет. Если по техническим причинам в округе оказывалось более одного кандидата, избирком назначал "предвыборное совещание", чтобы предоставить возможность кандидатам, не желающим конкурировать с другими достойными кандидатами, снять свою кандидатуру. А так как все кандидаты ОФИЦИАЛЬНО представляли одну и ту же политическую организацию с комичным названием "Нерушимый блок коммунистов и беспартийных", то совершенно естественно - так и на Западе - члены одного и того же блока не будут конкурировать в одном округе. Чтобы не победил третий кандидат, ну, вы понимаете.
(2). Голосование и явка. Голосование, по крайней мере по закону (хотя и не по факту, об этом ниже) было тайным, но не явка. Примерно с середины дня сотрудники избиркома, т.н. "агитаторы", обходили квартиры, в которых к этому моменту еще имелись не проголосовавшие, звонили в дверь и требовали ответа - почему? Если давался ответ, что член семьи на днях умер - требовали свидетельство о смерти или справку из морга. Если увезен по скорой в больницу - надо было назвать больницу - "мы обязательно позвоним и проверим, а кстати, ему там обеспечат возможность проголосовать". Окончательные сведения о непроголосовавших без уважительной, по мнению агитаторов, причине, подавались в райком партии - и с этого момента можно было забыть о карьере, о движении в очереди на государственную или кооперативную (а других не было) квартиру, о наивной попытке получить разрешение купить путевку в Болгарию. При Сталине, видимо, могли и уголовно репрессировать.
Тем не менее, в отчаянном положении, как форма забастовки - отказ голосовать применялся некоторыми людьми, которым было нечего терять, например, в попытках привлечь внимание к бедственному положению семьи.
Если "прогул" выборов все же имел место, хотя бы изредка, то голосование "против всех" (единственная форма голосования не за кандидата Блока) на якобы тайных выборах до конца 1970-х было крайней редкостью. Кабинки для заполнения бюллетеней стояли в стороне от урны, в них НИКТО не заходил, все шли от стола комиссии сразу к урне (при единственном кандидате тогдашней процедурой не требовалось НИКАКИХ пометок, чтобы проголосовать за него, а для голосования против всех надо было вычеркнуть этого кандидата). Так что каждый, выруливавший с бюллетенем к кабинке - был как на ладони, его тут же "брали на карандаш". И что дальше? При Сталине и, реже, в более поздние времена власти не скрывали, что в случае обнаружения бюллетеня (или записки на другом листе бумаги) с матерной бранью или "антисоветскими призывами" производится следствие, включая графологическую и дактилоскопическую экспертизу, и виновные привлекаются за хулиганство или "антисоветскую пропаганду" (после Сталина - 12 лет). Каждому было понятно, что дактилоскопия точно так же докажет их "вину" при просто вычеркнутом кандидате, причем не хуже докажет и если ты будешь в перчатках. Рисковать жизнью ради того, чтобы прокричать в глубину урны "вы козлы" - желающих было мало.
В позднебрежневские годы этот страх любопытно наложился на страх мелких чиновников быть наказанными за допущение нелояльности на вверенном участке; поэтому они рыли землю, чтобы обеспечить явку и корректность бюллетеней, но в случае нарушения - скрывали его, например, выкрадывали бюллетени "против всех" и не рапортовали вверх - я проверял это лично несколько раз, начиная с 1977 года.
В те же 1970-е сложился своеобразный модус вивенди - "не говорите, что вы против, не говорите даже, что вы воздерживаетесь - и мы позволим вам не говорить, что вы за". В качестве инструмента такого согласия использовались т.н. открепительные талоны. Человек, получивший открепительный, вычеркивался из списков избирателей у себя дома, и никакого рапорта о его "прогуле" не подавалось (в современной автоматизированной системе учета это уже не прошло бы). В началу 1980-х в Москве либо через этот канал, либо через прямую неявку
от участия в выборах уклонялось около 20 процентов. При Андропове, отчаянно пытавшемся возродить дисциплину страха, было негласно запрещено выдавать открепительные, кроме "уважительных причин", но это, как и остальные метания умирающего чекиста, вызвало не страх, а озлобление.
Были ли на этих выборах фальсификации? Достаточно очевидно, что явка 99,92% при реальной 80 - это фальсификация; по-видимому, количество голосов "против всех" и испорченных бюллетеней тоже было на порядок-два больше, чем десяток на Москву и сотня на страну. Тем не менее, голосов "за" было сильно больше, чем 90%, а неявка тоже была уделом меньшинства. Каковы были реальные цифры - мы никогда не узнаем, потому что никто, разумеется, никаких голосов не считал. Тут случилась та же история, что с кратными 5 процентами голосов за Жуликов и Воров в сегодняшней России (губеры и прочие "кураторы" доводят до избиркомов плановое задание, которое по бюрократической привычке "круглое" - 60%, 75, 80, 85, и вокруг этих цифр по явке или голосам за ПЖиВ возникают статистически невероятные "выбросы"). А в СССР цифры были некруглые, зато росли каждые выборы по процентику, пока не уперлись в 99,99%. И во чиновник узнаёт, что за 99,98 его лишат премии, а за 99,1 уволят. И какой ему смысл метаться, тявкать на людей, посылать "агитаторов" в сопровождении участкового по квартирам, если он может так дотянуть с 80 до 95? Проще сразу написать сколько надо, а скучную работу по подсчету бюллетеней и галочек в шнуровой книге избирателей просто пропустить.
Это, кстати, общее свойство всех "вертикалей власти" - наступает момент, когда вместо давления на народ низшие фюреры начинают писать отчеты о проделанном давлении. Немчура уникальное почти исключение, у них это началось только в апреле 45-го.
Из обзора этой системы очевидно, что коммунисты довольствовались избирательной системой, в принципе не рассчитанной на существование оппозиции - иными словами, как только оппозиция прорывала мощный, но единственный рубеж, выставленный тайной политической полицией - она брала власть на выборах совершенно легально. Так и произошло - как только по причинам верхушечной борьбы политическая полиция была нейтрализована (плюс незначительные изменения в законе о выборах, позволившие выдвигать кандидатов "собраниями избирателей", но в принципе хватило бы конференций пчеловодов) - Советы всех уровней стали антисоветскими. Чуть ли не в один день.
Нынешние хозяева России учли этот опыт, и, не пренебрегая нулевым уровнем обороны (единственным у коммунистов) - "проголосуете неправильно - отключим газ", тщательно и любовно редактируют избирательный закон, чтобы мышь не просочилась:
- ограничены, а потом отменены выборы по округам, сохранены только партийные списки (на выборах высокого уровня), а партии создаются только с соизволения начальства (немного похоже на советскую систему, только там было де-факто, а тут прописано в законе);
- право центризбиркомов снимать списки и кандидатов, проявивших "экстремизм", т.е. оппозиционность;
- еще сотни оснований для снятия с выборов по произволу избиркома, например, за нелицензионный Фотошоп - нет, не в штабе партии, и даже не у нанятого ею рекламщика, а в государственной типографии, выполнившей заказ на листовки ("избирательные материалы напечатаны с нарушением законов о копирайте");
- отмена выборности ключевых фигур политики - президентов республик и губернаторов; наделение президента РФ правом распускать избранные народом федеральный и местные парламенты;
- создание невыборной верхней палаты, способной заблокировать инициативы нижней, выбоной, если президент почему-то ее не распустил.
В общем, сочетание этих несоветских законов с вполне советской властью тайной полиции и зависимостью граждан от государства - позволило А.Б.Чубайсу сказать "мы собираемся править вечно".
Впрочем, он сказал это до Майдана, до Тахрир Майдана и до потрескавшейся бетонной трубы в поле возле Мисураты.
Только выходить из созданной самим себе ловушки "вечным правителям" будет труднее, чем советским - не в последнюю очередь из-за слишком "хорошего" избирательного законодательства. Так что в советском лицемерии, возможно, был глубокий смысл.
Прежде всего, надо понимать, что официальные органы госвласти в СССР существовали только для оформления решений реально руководящих людей и групп. Примерно как сейчас оформляются законами и постановлениями решения правления кооператива "Озеро", только гораздо системнее. Собственно, любое, скажем, правительственное решение, которое не было чисто техническим, было озаглавлено "Постановление ЦК КПСС и Совета Министров" - именно так, т.н. "власть" на втором месте, а "общественное объединение" - на первом. Тем не менее, существовала Конституция, в которой до 1977 года наличие руководящей инстанции, называемой в законах и постановлениях перед правительством и парламентом, даже не упоминалось (а с 1977 года упоминалось туманно), и формальный государственный суверенитет закреплялся за выборным парламентом и назначаемым им правительством. Это обстоятельство имело далеко идущие последствия в 1989-1991 годах.
По букве Конституции, СССР был редким примером чисто парламентской республики. Кроме того, СССР был - исключительно номинально! - федерацией с огромными правами "штатов", а точнее - унией, союзом суверенных государств, которые временно "одолжили" центральному правительству свои полномочия. Зато "директивная инстанция" (ЦК КПСС), та, что упоминается перед правительством и парламентом и диктует им основные законы и постановления, по собственному уставу, была, как теперь говорят, вертикалью власти ("принцип демократического централизма" гласил, что ЛЮБЫЕ решения вышестоящих безоговорочно обязательны для нижестоящих). Таким образом, власть имущие считали, что единство государства достаточно обеспечено формальным единством неформальной высшей власти, и можно в целях пропаганды прописать в Конституции невиданную свободу "штатов" - ведь их власти подчиняются той же "директивной инстанции", что и центральные "власти". Это тоже имело многообразные последствия в 1991 году.
Двухпалатный парламент СССР, однопалатные парламенты союзных республик, ЗАКСы областей (все эти органы назывались Советами - Верховный Совет Грузинской ССР, областной совет Тамбовской области) - все они выбирались по одинаковой схеме, формально - по строго мажоритарной системе в один тур. По закону, победителем считался тоn кандидат, который набрал относительное большинство голосов в единственном туре (как в Британии), если при этом голосов "против всех" не было больше 50 процентов и явка превышала 50 процентов.
На самом деле с момента принятия этой избирательной системы в 1936-1937 году ВСЕГДА выдвигался ровно один кандидат в одном округе, который всегда и избирался почти 100 процентами голосов при явке свыше 99 процентов. Как это получалось?
(1). Ровно один кандидат: в законе о выборах о процедуре выдвижения кандидатов было сказано, что кандидаты выдвигаются "собраниями трудовых коллективов, собраниями/конференциями общественных организаций", т.е. инстанциями, к каждой из которых руководящую роль играл партийный босс (парторг), который, в свою очередь, согласно уставу КПСС, был включен в вертикаль безусловного подчинения вышестоящим вождям ("демократического централизма").
Что произошло бы, если бы собрание общества пчеловодов, к примеру, выдвинуло кандидатом в Урюпинский горсовет Литературного Власовца (официальный термин) А.И.Солженицына? Ничего: Всесоюзное Правление общества пчеловодов просто распустило бы свою Урюпинскую организацию (фюрерская вертикаль "демократического централизма" была предусмотрена уставами ВСЕХ общественных организаций СССР), и к моменту регистрации кандидата в избиркоме у него на руках оказалась бы бумажка с печатью несуществующей организации. И все участники получили бы по 12 лет. Если по техническим причинам в округе оказывалось более одного кандидата, избирком назначал "предвыборное совещание", чтобы предоставить возможность кандидатам, не желающим конкурировать с другими достойными кандидатами, снять свою кандидатуру. А так как все кандидаты ОФИЦИАЛЬНО представляли одну и ту же политическую организацию с комичным названием "Нерушимый блок коммунистов и беспартийных", то совершенно естественно - так и на Западе - члены одного и того же блока не будут конкурировать в одном округе. Чтобы не победил третий кандидат, ну, вы понимаете.
(2). Голосование и явка. Голосование, по крайней мере по закону (хотя и не по факту, об этом ниже) было тайным, но не явка. Примерно с середины дня сотрудники избиркома, т.н. "агитаторы", обходили квартиры, в которых к этому моменту еще имелись не проголосовавшие, звонили в дверь и требовали ответа - почему? Если давался ответ, что член семьи на днях умер - требовали свидетельство о смерти или справку из морга. Если увезен по скорой в больницу - надо было назвать больницу - "мы обязательно позвоним и проверим, а кстати, ему там обеспечат возможность проголосовать". Окончательные сведения о непроголосовавших без уважительной, по мнению агитаторов, причине, подавались в райком партии - и с этого момента можно было забыть о карьере, о движении в очереди на государственную или кооперативную (а других не было) квартиру, о наивной попытке получить разрешение купить путевку в Болгарию. При Сталине, видимо, могли и уголовно репрессировать.
Тем не менее, в отчаянном положении, как форма забастовки - отказ голосовать применялся некоторыми людьми, которым было нечего терять, например, в попытках привлечь внимание к бедственному положению семьи.
Если "прогул" выборов все же имел место, хотя бы изредка, то голосование "против всех" (единственная форма голосования не за кандидата Блока) на якобы тайных выборах до конца 1970-х было крайней редкостью. Кабинки для заполнения бюллетеней стояли в стороне от урны, в них НИКТО не заходил, все шли от стола комиссии сразу к урне (при единственном кандидате тогдашней процедурой не требовалось НИКАКИХ пометок, чтобы проголосовать за него, а для голосования против всех надо было вычеркнуть этого кандидата). Так что каждый, выруливавший с бюллетенем к кабинке - был как на ладони, его тут же "брали на карандаш". И что дальше? При Сталине и, реже, в более поздние времена власти не скрывали, что в случае обнаружения бюллетеня (или записки на другом листе бумаги) с матерной бранью или "антисоветскими призывами" производится следствие, включая графологическую и дактилоскопическую экспертизу, и виновные привлекаются за хулиганство или "антисоветскую пропаганду" (после Сталина - 12 лет). Каждому было понятно, что дактилоскопия точно так же докажет их "вину" при просто вычеркнутом кандидате, причем не хуже докажет и если ты будешь в перчатках. Рисковать жизнью ради того, чтобы прокричать в глубину урны "вы козлы" - желающих было мало.
В позднебрежневские годы этот страх любопытно наложился на страх мелких чиновников быть наказанными за допущение нелояльности на вверенном участке; поэтому они рыли землю, чтобы обеспечить явку и корректность бюллетеней, но в случае нарушения - скрывали его, например, выкрадывали бюллетени "против всех" и не рапортовали вверх - я проверял это лично несколько раз, начиная с 1977 года.
В те же 1970-е сложился своеобразный модус вивенди - "не говорите, что вы против, не говорите даже, что вы воздерживаетесь - и мы позволим вам не говорить, что вы за". В качестве инструмента такого согласия использовались т.н. открепительные талоны. Человек, получивший открепительный, вычеркивался из списков избирателей у себя дома, и никакого рапорта о его "прогуле" не подавалось (в современной автоматизированной системе учета это уже не прошло бы). В началу 1980-х в Москве либо через этот канал, либо через прямую неявку
от участия в выборах уклонялось около 20 процентов. При Андропове, отчаянно пытавшемся возродить дисциплину страха, было негласно запрещено выдавать открепительные, кроме "уважительных причин", но это, как и остальные метания умирающего чекиста, вызвало не страх, а озлобление.
Были ли на этих выборах фальсификации? Достаточно очевидно, что явка 99,92% при реальной 80 - это фальсификация; по-видимому, количество голосов "против всех" и испорченных бюллетеней тоже было на порядок-два больше, чем десяток на Москву и сотня на страну. Тем не менее, голосов "за" было сильно больше, чем 90%, а неявка тоже была уделом меньшинства. Каковы были реальные цифры - мы никогда не узнаем, потому что никто, разумеется, никаких голосов не считал. Тут случилась та же история, что с кратными 5 процентами голосов за Жуликов и Воров в сегодняшней России (губеры и прочие "кураторы" доводят до избиркомов плановое задание, которое по бюрократической привычке "круглое" - 60%, 75, 80, 85, и вокруг этих цифр по явке или голосам за ПЖиВ возникают статистически невероятные "выбросы"). А в СССР цифры были некруглые, зато росли каждые выборы по процентику, пока не уперлись в 99,99%. И во чиновник узнаёт, что за 99,98 его лишат премии, а за 99,1 уволят. И какой ему смысл метаться, тявкать на людей, посылать "агитаторов" в сопровождении участкового по квартирам, если он может так дотянуть с 80 до 95? Проще сразу написать сколько надо, а скучную работу по подсчету бюллетеней и галочек в шнуровой книге избирателей просто пропустить.
Это, кстати, общее свойство всех "вертикалей власти" - наступает момент, когда вместо давления на народ низшие фюреры начинают писать отчеты о проделанном давлении. Немчура уникальное почти исключение, у них это началось только в апреле 45-го.
Из обзора этой системы очевидно, что коммунисты довольствовались избирательной системой, в принципе не рассчитанной на существование оппозиции - иными словами, как только оппозиция прорывала мощный, но единственный рубеж, выставленный тайной политической полицией - она брала власть на выборах совершенно легально. Так и произошло - как только по причинам верхушечной борьбы политическая полиция была нейтрализована (плюс незначительные изменения в законе о выборах, позволившие выдвигать кандидатов "собраниями избирателей", но в принципе хватило бы конференций пчеловодов) - Советы всех уровней стали антисоветскими. Чуть ли не в один день.
Нынешние хозяева России учли этот опыт, и, не пренебрегая нулевым уровнем обороны (единственным у коммунистов) - "проголосуете неправильно - отключим газ", тщательно и любовно редактируют избирательный закон, чтобы мышь не просочилась:
- ограничены, а потом отменены выборы по округам, сохранены только партийные списки (на выборах высокого уровня), а партии создаются только с соизволения начальства (немного похоже на советскую систему, только там было де-факто, а тут прописано в законе);
- право центризбиркомов снимать списки и кандидатов, проявивших "экстремизм", т.е. оппозиционность;
- еще сотни оснований для снятия с выборов по произволу избиркома, например, за нелицензионный Фотошоп - нет, не в штабе партии, и даже не у нанятого ею рекламщика, а в государственной типографии, выполнившей заказ на листовки ("избирательные материалы напечатаны с нарушением законов о копирайте");
- отмена выборности ключевых фигур политики - президентов республик и губернаторов; наделение президента РФ правом распускать избранные народом федеральный и местные парламенты;
- создание невыборной верхней палаты, способной заблокировать инициативы нижней, выбоной, если президент почему-то ее не распустил.
В общем, сочетание этих несоветских законов с вполне советской властью тайной полиции и зависимостью граждан от государства - позволило А.Б.Чубайсу сказать "мы собираемся править вечно".
Впрочем, он сказал это до Майдана, до Тахрир Майдана и до потрескавшейся бетонной трубы в поле возле Мисураты.
Только выходить из созданной самим себе ловушки "вечным правителям" будет труднее, чем советским - не в последнюю очередь из-за слишком "хорошего" избирательного законодательства. Так что в советском лицемерии, возможно, был глубокий смысл.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Page 4 of 7