![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
"Я вам скажу как еврей еврейке"
Ира Ш. - художница. В середине 1990-х, когда приключилась эта история, она работала преподавателем (руководителем) детской художественной студии в городе Z, одном из крупнейших в России. Студия арендовала помещение в школе №**** по договору, заключенному с РОНО.
В некий не слишком прекрасный момент в школе сменилась директриса - и тут же пожелала расторгнуть договор аренды. У нее был более выгодный соискатель - магазин секонд хенд, кажется. Ира, конечно, не хотела на улицу, да и так случилось, что закон был на ее стороне - по только что вступившему в силу закону государственные школы сохранили право сдавать помещения в аренду только учреждениям образования же, каковому критерию студия удовлетворяла, а магазин - нет. Ира обратила на это внимание РОНО. "Мало ли что в законе написано, вы знаете, кто ваша оппонентка? Видим, что не знаете. Она - жена самого Петра Моисеевича Ф."
Ира была человеком далеким от этой жизни, ей пояснили, что Ф. - первый вице-мэр города Z, ответственный за самые важные и денежные направления его развития. Не вняв предупреждению, Ира пообещала жаловаться в более высокие инстанции.
... Вечером в ее квартире зазвонил телефон. У аппарата был сам Петр Моисеевич.
- Милая Ира, я вам скажу как еврей еврейке - у вас все впереди. Вы не должны допустить, чтобы ваша жизнь оборвалась из-за такого пустяка, в сущности - ерунды. Вы, конечно, понимаете, что не будь вы "из наших", я бы и звонить не стал, но к вам, поверьте, я испытываю искреннюю симпатию.
Ира спросила меня - что ей делать. Уносить ноги из нехорошей школы, ответил я.
- Помнишь, десять лет назад, когда были проблемы с КГБ - ты дал другой совет. Что изменилось?
Я промолчал.
В некий не слишком прекрасный момент в школе сменилась директриса - и тут же пожелала расторгнуть договор аренды. У нее был более выгодный соискатель - магазин секонд хенд, кажется. Ира, конечно, не хотела на улицу, да и так случилось, что закон был на ее стороне - по только что вступившему в силу закону государственные школы сохранили право сдавать помещения в аренду только учреждениям образования же, каковому критерию студия удовлетворяла, а магазин - нет. Ира обратила на это внимание РОНО. "Мало ли что в законе написано, вы знаете, кто ваша оппонентка? Видим, что не знаете. Она - жена самого Петра Моисеевича Ф."
Ира была человеком далеким от этой жизни, ей пояснили, что Ф. - первый вице-мэр города Z, ответственный за самые важные и денежные направления его развития. Не вняв предупреждению, Ира пообещала жаловаться в более высокие инстанции.
... Вечером в ее квартире зазвонил телефон. У аппарата был сам Петр Моисеевич.
- Милая Ира, я вам скажу как еврей еврейке - у вас все впереди. Вы не должны допустить, чтобы ваша жизнь оборвалась из-за такого пустяка, в сущности - ерунды. Вы, конечно, понимаете, что не будь вы "из наших", я бы и звонить не стал, но к вам, поверьте, я испытываю искреннюю симпатию.
Ира спросила меня - что ей делать. Уносить ноги из нехорошей школы, ответил я.
- Помнишь, десять лет назад, когда были проблемы с КГБ - ты дал другой совет. Что изменилось?
Я промолчал.
no subject
Но анализ всех фактов, существенных для реконструкции "адекватной (истинной) тотальной картины действительности", равно как и сама "тотальная реконструкция", не входила в мою задачу. Я достаточно эксплицитно подчеркнул, что моя реконструкция основана только на том, что прямо вытекает из содержания рассказа. Не более того.
В качестве дополнительной гипотезы, способной объяснить, почему рассказчик сделал вывод о бОльшей суровости постсоветских властей по сравнению с советскими, могу предположить только то, что и в том, и в другом случае мысленное прогнозирование степени опасности базировалось на сопоставительно анализе (а) ТИПИЧНОГО (статистически предсказуемого) поведения советских властей в подобных случаях; и (б) ТИПИЧНОГО же (статистически предсказуемого) поведения постсоветских властей в подобных случаях. По-видимому, не опираясь интуитивно на эту статистику, наш рассказчик (и вспоминаемый Рассказчик - тот же индивид, но в начале 1980-х гг.) в принципе не мог бы делать никаких прогнозов о степени опасности сопротивления - ни "тогда", ни "сейчас". Если же он всё-таки эти выводы сделал, то, видимо, можно предположить, что у него такая статистика была.
Некоторое (выходящее за рамки содержания рассказа) энциклопедическое (историческое) знание СТАТИСТИКИ реально происходивших случаев наказания (мести) в первом случае и во втором случае заставляет предположить, что "по умолчанию" в начале 1980-е гг. содержание угрозы понималось (в худшем случае) как "привлечение к уголовной ответственности" или (в лучшем случае) как "увольнение" или (в "среднем" случае) как "увольнение с волчьим билетом", но не как "убийство". Если бы имело место последнее, то рассказчик не преминул бы этот факт в явном виде оговорить. Но так как он этого не сделал, то, думаю, что угроза была мягче, нежели "убийство".