![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
По поводу «монетизации» и вообще упорядочивания льгот часто случается слышать примерно такой аргумент: бюджетные обязательства перед льготополучателями фактически ложатся на трудящихся и предпринимателей. Мальчик Вася из Урюпинска крутится в Москве на трех работах и спит по 4 часа в сутки, содержа больных родителей, и он же должен отдавать около 40 процентов доходов на оплату блажи чужих родителей. А совесть, старухи, у вас есть?
Дядя Вован из Люберец мотается по своим лоткам на рынках, к 30 годам имеет цирроз печени и больное сердце, 90 процентов заработанного, несмотря на «налоговую оптимизацию», отдает бюджетам и прямо в карманы бюджетников. Доколе, православные, залезать в чужой карман будет считаться доблестью?
Что не так в этих рассуждениях? Почему обычно действенная в русских условиях апелляция к совести – не сработала?
Дело, на самом деле, удивительно просто, и ключом к проблеме являются интуитивно понятные механизмы рыночного поведения на монопольном рынке. Представим себе такой «город компании», прииск, например, где-то на золотоносной Лене. Компания сама решает, кого пустить торговать в лавке по «рабочим книжкам». Пусть компания допустила одного откупщика. Вопрос: по каким ценам он будет продавать свои товары? Ответ: по ценам, которые (с учетом эластичности спроса) обеспечивают максимальную прибыль. При ограниченном наборе товаров точка такого равновесия легко устанавливается. Важно, что она зависит только от доходов и предпочтений покупателей. Грубо говоря, цены настолько высоки, насколько это физически возможно. Никакое изменение, например, арендной платы за магазин, их не меняет.
Государство (в «идеале») именно такая компанейская лавка. Оно продает монопольные «услуги» (оборону, собес, образование, медицину, общую «уборку в квартире»). Более того, оно не только имеет возможность возбранять покупки в других лавках, но и навязывать потребителю ненужные ему услуги. Очевидно, что оно может устанавливать плату на таком уровне, который только-только обеспечивает выживание плательщиков.
Любые схемы оптимизации государства – грандиозный обман. Что снижение налогов, что «плоская шкала» налогообложения. Если после внедрения какой-либо из этих мер возникает излишек – его изымают в форме уголовной конфискации или «добровольного пожертвования». Возвращаясь к нашему примеру с льготниками. Освободившись от затрат на льготников (а также бесплатное образование, медицину и т.д.), государство вовсе не снижает поборы с Васи и Вована (это было бы так же нелепо, как снижать цены в лавке компании из-за понижения арендной платы). Оно просто находит этим деньгам другое применение.
Например, можно за счет упраздненных дотаций студентам заказать консалтинговой фирме (очень хорошей и очень дорогой) исследование «О путях повышения эффективности высшего образования в РФ в рамках Болонского процесса». Результат работы – отчет на 25 страницах, написанный в последний день секретаршей при помощи цопи-пасть. Состав экспертов... ну, в общем, правильные все эксперты. Мальчики-девочки из хороших семей.
Еще раз – это не злоупотребление. Это нормальное рыночное поведение. Вот заботиться о клиентах, а не о своем бизнесе – это ненормально. Социализм это.
Нда. Социализм. Представим себе снова нашу лавку. На этот раз компания решила отдать ее потребкооперации. Что тут происходит с бизнесом? Известно что, и про кооперацию это много раз описано – конфликт интересов пайщиков. Они одновременно заинтересованы в снижении цен до уровня минимальной рентабельности, как потребители, и в росте доходов – как дивидендополучатели. Если все покупают поровну (точнее, пропорционально паям) – выявление оптимальной для всех цены является простой математической задачей. Иначе – при неравенстве паев. Скажем, мало потребляющий владелец большого пая может считать, что низкие цены субсидируются «за его счет».
Однако, в довольно широких пределах между пайщиками возможно достижение компромисса, основанного на принципе, что «убытки» (потерянные ожидания) менее важны, чем сохранение кооперации. Что при переходе на модель «доходного бизнеса» их общая потребность в доставке извне дешевых товаров будет удовлетворяться хуже.
Продолжая аналогию с государством: государство может не сдирать с «клиентов» шесть шкур и не зариться на седьмую, если оно – кооперативное. Принадлежит самим клиентам. Если задача, которую владелец ставит перед менеджером – не «получение дивидендов от продажи услуг», а «предоставление услуг по умеренным ценам». При этом, разумеется, возникают конфликты между теми, кто платит относительно много налогов, и теми, кто получает относительно больше услуг, но эти конфликты в широких пределах разрешимы.
Иными словами, в демократии «много зарабатывающий» имеет тенденцию платить много налогов. Но в недемократическом обществе он имеет тенденцию отдавать всё. Шесть шкур и клочки от седьмой.
Поэтому интриги, направленные на «плоскую шкалу налогообложения», отказ от «излишних обязательств бюджета» и прочие любимые коньки экономических либералов в России – чушь. В России владельцем государства является госаппарат (как говорили раньше, номенклатура), и он воспринимает его как свалившийся ему в руки монопольный бизнес. Только после полного изъятия государства из этих рук можно будет искать компромисс между налогоплательщиками и благополучателями, до этого момента все такие поиски бессмыслены. Беда в том, что налогоплательщики (а точнее, якобы выражающие их интересы «мыслители») наивно полагают, что можно обойтись без демократического компромисса и, пользуясь авторитарным государством, перетянуть одеяло на себя. В результате, строго по логике бизнеса, все достается монополисту. Трогательно, что идеологами процесса выступают люди, «на кухне» мечтающие о безналоговом, минимальном или нулевом государстве. Было бы смешно...
PS Все прощу гайдарочубайсу, не прощу «плоской шкалы». «Как же надо ненавидеть свой народ» ((с)Поцреоты), чтобы засрать русский язык этим словом. Линейная, гады, зависимость. Линейная шкала, или, в зависимости от контекста, простая. Уже, с их подачи, Plain text называют «плоский текст». Вбыв бы, як цей Мыкола.
Дядя Вован из Люберец мотается по своим лоткам на рынках, к 30 годам имеет цирроз печени и больное сердце, 90 процентов заработанного, несмотря на «налоговую оптимизацию», отдает бюджетам и прямо в карманы бюджетников. Доколе, православные, залезать в чужой карман будет считаться доблестью?
Что не так в этих рассуждениях? Почему обычно действенная в русских условиях апелляция к совести – не сработала?
Дело, на самом деле, удивительно просто, и ключом к проблеме являются интуитивно понятные механизмы рыночного поведения на монопольном рынке. Представим себе такой «город компании», прииск, например, где-то на золотоносной Лене. Компания сама решает, кого пустить торговать в лавке по «рабочим книжкам». Пусть компания допустила одного откупщика. Вопрос: по каким ценам он будет продавать свои товары? Ответ: по ценам, которые (с учетом эластичности спроса) обеспечивают максимальную прибыль. При ограниченном наборе товаров точка такого равновесия легко устанавливается. Важно, что она зависит только от доходов и предпочтений покупателей. Грубо говоря, цены настолько высоки, насколько это физически возможно. Никакое изменение, например, арендной платы за магазин, их не меняет.
Государство (в «идеале») именно такая компанейская лавка. Оно продает монопольные «услуги» (оборону, собес, образование, медицину, общую «уборку в квартире»). Более того, оно не только имеет возможность возбранять покупки в других лавках, но и навязывать потребителю ненужные ему услуги. Очевидно, что оно может устанавливать плату на таком уровне, который только-только обеспечивает выживание плательщиков.
Любые схемы оптимизации государства – грандиозный обман. Что снижение налогов, что «плоская шкала» налогообложения. Если после внедрения какой-либо из этих мер возникает излишек – его изымают в форме уголовной конфискации или «добровольного пожертвования». Возвращаясь к нашему примеру с льготниками. Освободившись от затрат на льготников (а также бесплатное образование, медицину и т.д.), государство вовсе не снижает поборы с Васи и Вована (это было бы так же нелепо, как снижать цены в лавке компании из-за понижения арендной платы). Оно просто находит этим деньгам другое применение.
Например, можно за счет упраздненных дотаций студентам заказать консалтинговой фирме (очень хорошей и очень дорогой) исследование «О путях повышения эффективности высшего образования в РФ в рамках Болонского процесса». Результат работы – отчет на 25 страницах, написанный в последний день секретаршей при помощи цопи-пасть. Состав экспертов... ну, в общем, правильные все эксперты. Мальчики-девочки из хороших семей.
Еще раз – это не злоупотребление. Это нормальное рыночное поведение. Вот заботиться о клиентах, а не о своем бизнесе – это ненормально. Социализм это.
Нда. Социализм. Представим себе снова нашу лавку. На этот раз компания решила отдать ее потребкооперации. Что тут происходит с бизнесом? Известно что, и про кооперацию это много раз описано – конфликт интересов пайщиков. Они одновременно заинтересованы в снижении цен до уровня минимальной рентабельности, как потребители, и в росте доходов – как дивидендополучатели. Если все покупают поровну (точнее, пропорционально паям) – выявление оптимальной для всех цены является простой математической задачей. Иначе – при неравенстве паев. Скажем, мало потребляющий владелец большого пая может считать, что низкие цены субсидируются «за его счет».
Однако, в довольно широких пределах между пайщиками возможно достижение компромисса, основанного на принципе, что «убытки» (потерянные ожидания) менее важны, чем сохранение кооперации. Что при переходе на модель «доходного бизнеса» их общая потребность в доставке извне дешевых товаров будет удовлетворяться хуже.
Продолжая аналогию с государством: государство может не сдирать с «клиентов» шесть шкур и не зариться на седьмую, если оно – кооперативное. Принадлежит самим клиентам. Если задача, которую владелец ставит перед менеджером – не «получение дивидендов от продажи услуг», а «предоставление услуг по умеренным ценам». При этом, разумеется, возникают конфликты между теми, кто платит относительно много налогов, и теми, кто получает относительно больше услуг, но эти конфликты в широких пределах разрешимы.
Иными словами, в демократии «много зарабатывающий» имеет тенденцию платить много налогов. Но в недемократическом обществе он имеет тенденцию отдавать всё. Шесть шкур и клочки от седьмой.
Поэтому интриги, направленные на «плоскую шкалу налогообложения», отказ от «излишних обязательств бюджета» и прочие любимые коньки экономических либералов в России – чушь. В России владельцем государства является госаппарат (как говорили раньше, номенклатура), и он воспринимает его как свалившийся ему в руки монопольный бизнес. Только после полного изъятия государства из этих рук можно будет искать компромисс между налогоплательщиками и благополучателями, до этого момента все такие поиски бессмыслены. Беда в том, что налогоплательщики (а точнее, якобы выражающие их интересы «мыслители») наивно полагают, что можно обойтись без демократического компромисса и, пользуясь авторитарным государством, перетянуть одеяло на себя. В результате, строго по логике бизнеса, все достается монополисту. Трогательно, что идеологами процесса выступают люди, «на кухне» мечтающие о безналоговом, минимальном или нулевом государстве. Было бы смешно...
PS Все прощу гайдарочубайсу, не прощу «плоской шкалы». «Как же надо ненавидеть свой народ» ((с)Поцреоты), чтобы засрать русский язык этим словом. Линейная, гады, зависимость. Линейная шкала, или, в зависимости от контекста, простая. Уже, с их подачи, Plain text называют «плоский текст». Вбыв бы, як цей Мыкола.