![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Марксизм-брежневизм и проблема ксенофобии
Старший ребенок спросил, была ли в СССР ксенофобия (официальная и/или массовая). Понял, что нужно сочинять про это реферат.
Всюду ниже речь, разумеется, про поздний (брежневский) СССР.
1. Благодаря существованию в СССР чрезвычайно жесткой цензуры можно сказать, что сферы публичного и официального - практически совпадали. В этой области (публичное, оно же официальное) в СССР господствовала утрированная "политкорректность". Не только подлежали жесткому подавлению любые домыслы о неравенстве этносов или о конфликтах между ними, но и все издания были обязаны излагать сконструированную в цензурном ведомстве версию организации межэтнического пространства; так, в праздничном номере газеты должны были быть помещены поздравления "передовикам" строго согласованных с цензурой национальностей (список и проценты каждой национальности зависели от города, в котором выходит издание, и от региона его распространения).
Даже когда удерживать информацию о неблаговидном явлении делалось невозможно - сведения о наличии межэтнической компоненты считались наиболее нежелательными; так, публикации о "дедовщине" в армии появлись раньше, чем о наличии этнических группировок среди солдат.
2. Непубличная сфера - общение в рамках семьи, малых групп ("в курилке", на аналогах современного "корпоратива") контролировались гораздо слабее, партия и КГБ позволяли определеный уровень бытовой ксенофобии. Следует указать, что терпимость эта была асимметричной: шутки в колониальном стиле над малыми народами считались более безобидными, чем сомнения в праве русского народа на лидерство со стороны инородцев. В союзных республиках под аналогичной "избыточной защитой" находилась "титульная нация"; совсем жестко подавлялись любые трения между русскими и "титульной нацией" республики.
3. Из описанных правил были важные исключения - евреи и нереабилитированные "народы-предатели" (немцы и крымские татары). Ситуация с советскими евреями является особенно важной, поскольку, похоже, сыграла роковую роль в судьбе СССР (наряду с объективными экономико-политическими деформациями).
Часто говорят, что положение евреев было аналогично другим меньшинствам СССР, имевшим за границей свое государство (как поляки) и/или многочисленных родственников (как армяне). Это неверно. Ситуация с евреями была уникальной: это был единственная этническая группа в СССР, в отношении которой разрешалось проповедовать ксенофобию в СМИ (в форме намеков, в изданиях второго ряда, типа "Литературной газеты" и ниже).
Любой советский человек, и особенно представитель живущей за западной границей СССР нации, мог оказаться жертвой "буржуазного национализма"; каждый такой случай рассматривался индивидуально, полагалось считать, что мы имеем дело с отдельными "отщепенцами", а массы представителей того же народа "стоят в первых рядах строителей коммунизма". Любая другая трактовка жестоко подавлялась цензурой; неудобные факты замалчивались (как было с терактами в московском метро армянских националистов).
Иначе было с евреями. Во-первых, было позволено, фактически, проповедовать концепцию, что ПОЧТИ ВСЕ советские евреи (а не "отдельные отщепенцы) находятся под обаянием "еврейского буржуазного национализма" (по-видимому, был достигнут компромисс - жестко запрещалось только убирать из концепции слово "почти", чтобы каждый отдельный коммунистический сановник-еврей мог защитить себя и своих близких). Во-вторых, было подвергнуто ревизии само понятие "еврейский буржуазный национализм".
Ревизия началась с того, что само это выражение почти не употреблялось, вместо него употреблялся значительно более частный термин "сионизм" (представляющий собой частное течение в еврейском национализме - доктрину о создании еврейского государства и иммиграции евреев в него). С некоторого момента любые формы еврейской активности в любой стране - скажем, программа культурной автономии - именовались в СССР "сионизмом". Ретроспективно "сионизмом" стали называть даже еврейское социалистическое (но не коммунистическое) движение в России, хотя оно было антисионистским (буквально - выступало против сионизма). Этот шаг был сделан публично; именно такое словоупотребление, с санкции цензуры, стало в СССР общепринятым.
Следующим шагом было выведение концепции "сионизма" вообще из рамок "буржуазного национализма". Опираясь на резолюцию ООН "сионизм это расизм" (пролоббированную самим же СССР), официоз начал трактовать "сионизм" не как классовое явление (идеологию еврейской буржуазии, обосновывающую ее власть над еврейскими и прочими рабочими), а как явление расовое (идеологию власти "еврейской расы" над всеми остальными). Эта полностью ненаучная (даже в рамках вульгаризированного марксизма) концепция позволила построить мостки между советской идеологией и построениями нацистов и протонацистов - "Протоколами Сионских мудрецов", концепцией ZOG и т.п. В отличие от генерализации понятия "сионизм", этот шаг делался не слишком публично, по крохотному шагу, по миллиметру, в очень низкоранговых изданиях, на закрытых совещаниях коммунистических пропагандистов, цензура непрерывно колотила по башке тех энтузастов "антисионизма", кто высовывался чуть дальше, чем положено, пытался бежать впереди паровоза (и многие из этих энтузиастов кончили жизнь в лагерях и спецпсихушках). Тем не менее, строго по капельке, дозированно - но разрешалось вводить в официальный публичный обиход концепции извечного стемления евреев к власти над всем миром, подавления остального мира, в некоторых версиях - его уничтожения.
Последним шагом была концепция "двойной лояльности" - наличия у всех евреев в любой стране мира обязательств перед Мировым Сионистским Центром (или, в менее фантазийной версии - перед государством Израиль). Концепция вводилась крайне осторожно, с помощью цитат мелким шрифтом из "западных писателей" (неонацистов), цензура также не позволяла отказаться, применительно к советским евреям, от слова "почти" ("ПОЧТИ все"), но процесс шел неуклонно.
4. Наконец, в отношении немцев и крымских татар случилась совсем странная история. Как известно, они были обвинены в "коллективном предательстве" и поголовно репрессированы по факту этнического происхождения в ряду других народов СССР (чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы, калмыки, ряд других, не всегда в связи с войной). После Сталина все такие (носящие характер геноцида) репрессии были отменены и признаны незаконными. Все без исключения. Но представители некоторых народов (например, чеченцы и ингуши) получили право вернуться в места прежнего проживания с воссозданием там национальных автономий, при этом разрешалось публично критиковать отмененные указы о депортации (негромко, выбирая выражения - но разрешалось, даже в период ползучей реабилитации сталинизма). В отношении немцев и крымских татар указы были отменены лично для каждого индивида, но автономии не были воссозданы (и даже было негласно запрещено селиться на их территории, а крымским татарам просто приезжать в Крым). Одновременно с этим:
- не позволялось критиковать, хвалить и вообще упоминать указы о депортациях этих народов;
- то же в отношении мер по их реабилитации;
- в отличие как от евреев (которых разрешалось осторожно чернить) и всех остальных народов (которых полагалось воспевать как по-отдельности, так и особенно экстаз их слияния), эти два народа (в том числе факт наличия такой национальности у заметных людей) не следовало вообще упоминать.
Так, цензура, скорее всего, не позволила бы опубликовать на первой странице газеты "Кукуевская Правда" поздравление главврача больницы Луизы Генриховны Ивановой (Ивановой по мужук, разумеется) с юбилеем и присвоением звания "Заслуженный врач РСФСР" (редактор получил бы клизму и внушение, что такие вещи делают на 4 странице, в разделе объявлений, причем без имени-отчества, просто Иванова Л.Г.). Зовись главврач Роза Моисеевна Иванова - было бы проще, портрет на первой странице и поздравление были бы вполне возможны (а на второй странице, впрочем, была бы перепечатка из бюллетеня ТАСС статьи из бельгийской [неонацистской] газеты про коварные планы ZOG).
С крымскими татарами ситуация приобретала особо абсурдный оттенок, поскольку было запрещено упоминать их национальность не только в печати, но и в официальных документах, а между тем их продолжали репрессировать по национальному признаку, так что приходилось вести отдельный секретный учет - кто из граждан СССР, имеющих в паспорте запись "татарин" - представитель уважаемого этноса, имеющего в своем составе маршалов и академиков по космосу и атому, а кто - представитель "упразденного народа" (и кого поселять в номерах-люкс Всесоюзных здравниц в Крыму, а кого снимать с поездов в Мелитополе).
5. Таким образом, в отличие от равномерно размазанной и частично спонтанной ксенофобии в РФ, в СССР власти добились жесткого контроля над публичным выражением межнациональных отношений ь(а во многом и мыслей граждан на этот счет):
* В отношении большинства народов СССР полагалось практиковать взаимное поливание сахарным иропом; в реальности сироп слегка горчил за счет дозволенного и добродушного похлопывания "меньших братьев" по холке русской рукой; контроль не достигал социальных низов, таких как армия, тюрьма или ПТУ, где зачастую цвела звериная ксенофобия, вызванная межнациональными противоречиями и отсутствием демократических механизмов их решения.
* В отношении евреев развивался процес постепенного контролируемого импорта нацистских доктрин о "мировом еврейском заговоре", власти стремились, впрочем, не допустить практических выводов в нацистском духе, охраняя покой "заслуженных евреев" при помощи обязательной оговорки о замешанности в заговор не ВСЕХ, а ПОЧТИ всех евреев. Данный вид ксенофобии был единственным дозволенным в публичной риторике СССР. Вместе с тем из-за отсутствия реальных межнациональных противоречий между евреями и остальным населением СССР, данная ксенофобия лишь слабо нарастала вниз по социальной лестнице.
* Наконец, ряд этнических групп попали в ситуацию, когда само их существование не подлежало упоминанию ("символический геноцид") - ни позитивному, ни даже негативному, как евреи. Как правило, это сопровождалось негласной, но мощной правовой дискриминацией этих групп. В отношении одной из этих групп (бывших немцев Поволжья) эта политика привела к победному завершению сталинского геноцида; другая - крымские татары - смогла выжить и похоронить СССР.
Всюду ниже речь, разумеется, про поздний (брежневский) СССР.
1. Благодаря существованию в СССР чрезвычайно жесткой цензуры можно сказать, что сферы публичного и официального - практически совпадали. В этой области (публичное, оно же официальное) в СССР господствовала утрированная "политкорректность". Не только подлежали жесткому подавлению любые домыслы о неравенстве этносов или о конфликтах между ними, но и все издания были обязаны излагать сконструированную в цензурном ведомстве версию организации межэтнического пространства; так, в праздничном номере газеты должны были быть помещены поздравления "передовикам" строго согласованных с цензурой национальностей (список и проценты каждой национальности зависели от города, в котором выходит издание, и от региона его распространения).
Даже когда удерживать информацию о неблаговидном явлении делалось невозможно - сведения о наличии межэтнической компоненты считались наиболее нежелательными; так, публикации о "дедовщине" в армии появлись раньше, чем о наличии этнических группировок среди солдат.
2. Непубличная сфера - общение в рамках семьи, малых групп ("в курилке", на аналогах современного "корпоратива") контролировались гораздо слабее, партия и КГБ позволяли определеный уровень бытовой ксенофобии. Следует указать, что терпимость эта была асимметричной: шутки в колониальном стиле над малыми народами считались более безобидными, чем сомнения в праве русского народа на лидерство со стороны инородцев. В союзных республиках под аналогичной "избыточной защитой" находилась "титульная нация"; совсем жестко подавлялись любые трения между русскими и "титульной нацией" республики.
3. Из описанных правил были важные исключения - евреи и нереабилитированные "народы-предатели" (немцы и крымские татары). Ситуация с советскими евреями является особенно важной, поскольку, похоже, сыграла роковую роль в судьбе СССР (наряду с объективными экономико-политическими деформациями).
Часто говорят, что положение евреев было аналогично другим меньшинствам СССР, имевшим за границей свое государство (как поляки) и/или многочисленных родственников (как армяне). Это неверно. Ситуация с евреями была уникальной: это был единственная этническая группа в СССР, в отношении которой разрешалось проповедовать ксенофобию в СМИ (в форме намеков, в изданиях второго ряда, типа "Литературной газеты" и ниже).
Любой советский человек, и особенно представитель живущей за западной границей СССР нации, мог оказаться жертвой "буржуазного национализма"; каждый такой случай рассматривался индивидуально, полагалось считать, что мы имеем дело с отдельными "отщепенцами", а массы представителей того же народа "стоят в первых рядах строителей коммунизма". Любая другая трактовка жестоко подавлялась цензурой; неудобные факты замалчивались (как было с терактами в московском метро армянских националистов).
Иначе было с евреями. Во-первых, было позволено, фактически, проповедовать концепцию, что ПОЧТИ ВСЕ советские евреи (а не "отдельные отщепенцы) находятся под обаянием "еврейского буржуазного национализма" (по-видимому, был достигнут компромисс - жестко запрещалось только убирать из концепции слово "почти", чтобы каждый отдельный коммунистический сановник-еврей мог защитить себя и своих близких). Во-вторых, было подвергнуто ревизии само понятие "еврейский буржуазный национализм".
Ревизия началась с того, что само это выражение почти не употреблялось, вместо него употреблялся значительно более частный термин "сионизм" (представляющий собой частное течение в еврейском национализме - доктрину о создании еврейского государства и иммиграции евреев в него). С некоторого момента любые формы еврейской активности в любой стране - скажем, программа культурной автономии - именовались в СССР "сионизмом". Ретроспективно "сионизмом" стали называть даже еврейское социалистическое (но не коммунистическое) движение в России, хотя оно было антисионистским (буквально - выступало против сионизма). Этот шаг был сделан публично; именно такое словоупотребление, с санкции цензуры, стало в СССР общепринятым.
Следующим шагом было выведение концепции "сионизма" вообще из рамок "буржуазного национализма". Опираясь на резолюцию ООН "сионизм это расизм" (пролоббированную самим же СССР), официоз начал трактовать "сионизм" не как классовое явление (идеологию еврейской буржуазии, обосновывающую ее власть над еврейскими и прочими рабочими), а как явление расовое (идеологию власти "еврейской расы" над всеми остальными). Эта полностью ненаучная (даже в рамках вульгаризированного марксизма) концепция позволила построить мостки между советской идеологией и построениями нацистов и протонацистов - "Протоколами Сионских мудрецов", концепцией ZOG и т.п. В отличие от генерализации понятия "сионизм", этот шаг делался не слишком публично, по крохотному шагу, по миллиметру, в очень низкоранговых изданиях, на закрытых совещаниях коммунистических пропагандистов, цензура непрерывно колотила по башке тех энтузастов "антисионизма", кто высовывался чуть дальше, чем положено, пытался бежать впереди паровоза (и многие из этих энтузиастов кончили жизнь в лагерях и спецпсихушках). Тем не менее, строго по капельке, дозированно - но разрешалось вводить в официальный публичный обиход концепции извечного стемления евреев к власти над всем миром, подавления остального мира, в некоторых версиях - его уничтожения.
Последним шагом была концепция "двойной лояльности" - наличия у всех евреев в любой стране мира обязательств перед Мировым Сионистским Центром (или, в менее фантазийной версии - перед государством Израиль). Концепция вводилась крайне осторожно, с помощью цитат мелким шрифтом из "западных писателей" (неонацистов), цензура также не позволяла отказаться, применительно к советским евреям, от слова "почти" ("ПОЧТИ все"), но процесс шел неуклонно.
4. Наконец, в отношении немцев и крымских татар случилась совсем странная история. Как известно, они были обвинены в "коллективном предательстве" и поголовно репрессированы по факту этнического происхождения в ряду других народов СССР (чеченцы, ингуши, карачаевцы, балкарцы, калмыки, ряд других, не всегда в связи с войной). После Сталина все такие (носящие характер геноцида) репрессии были отменены и признаны незаконными. Все без исключения. Но представители некоторых народов (например, чеченцы и ингуши) получили право вернуться в места прежнего проживания с воссозданием там национальных автономий, при этом разрешалось публично критиковать отмененные указы о депортации (негромко, выбирая выражения - но разрешалось, даже в период ползучей реабилитации сталинизма). В отношении немцев и крымских татар указы были отменены лично для каждого индивида, но автономии не были воссозданы (и даже было негласно запрещено селиться на их территории, а крымским татарам просто приезжать в Крым). Одновременно с этим:
- не позволялось критиковать, хвалить и вообще упоминать указы о депортациях этих народов;
- то же в отношении мер по их реабилитации;
- в отличие как от евреев (которых разрешалось осторожно чернить) и всех остальных народов (которых полагалось воспевать как по-отдельности, так и особенно экстаз их слияния), эти два народа (в том числе факт наличия такой национальности у заметных людей) не следовало вообще упоминать.
Так, цензура, скорее всего, не позволила бы опубликовать на первой странице газеты "Кукуевская Правда" поздравление главврача больницы Луизы Генриховны Ивановой (Ивановой по мужук, разумеется) с юбилеем и присвоением звания "Заслуженный врач РСФСР" (редактор получил бы клизму и внушение, что такие вещи делают на 4 странице, в разделе объявлений, причем без имени-отчества, просто Иванова Л.Г.). Зовись главврач Роза Моисеевна Иванова - было бы проще, портрет на первой странице и поздравление были бы вполне возможны (а на второй странице, впрочем, была бы перепечатка из бюллетеня ТАСС статьи из бельгийской [неонацистской] газеты про коварные планы ZOG).
С крымскими татарами ситуация приобретала особо абсурдный оттенок, поскольку было запрещено упоминать их национальность не только в печати, но и в официальных документах, а между тем их продолжали репрессировать по национальному признаку, так что приходилось вести отдельный секретный учет - кто из граждан СССР, имеющих в паспорте запись "татарин" - представитель уважаемого этноса, имеющего в своем составе маршалов и академиков по космосу и атому, а кто - представитель "упразденного народа" (и кого поселять в номерах-люкс Всесоюзных здравниц в Крыму, а кого снимать с поездов в Мелитополе).
5. Таким образом, в отличие от равномерно размазанной и частично спонтанной ксенофобии в РФ, в СССР власти добились жесткого контроля над публичным выражением межнациональных отношений ь(а во многом и мыслей граждан на этот счет):
* В отношении большинства народов СССР полагалось практиковать взаимное поливание сахарным иропом; в реальности сироп слегка горчил за счет дозволенного и добродушного похлопывания "меньших братьев" по холке русской рукой; контроль не достигал социальных низов, таких как армия, тюрьма или ПТУ, где зачастую цвела звериная ксенофобия, вызванная межнациональными противоречиями и отсутствием демократических механизмов их решения.
* В отношении евреев развивался процес постепенного контролируемого импорта нацистских доктрин о "мировом еврейском заговоре", власти стремились, впрочем, не допустить практических выводов в нацистском духе, охраняя покой "заслуженных евреев" при помощи обязательной оговорки о замешанности в заговор не ВСЕХ, а ПОЧТИ всех евреев. Данный вид ксенофобии был единственным дозволенным в публичной риторике СССР. Вместе с тем из-за отсутствия реальных межнациональных противоречий между евреями и остальным населением СССР, данная ксенофобия лишь слабо нарастала вниз по социальной лестнице.
* Наконец, ряд этнических групп попали в ситуацию, когда само их существование не подлежало упоминанию ("символический геноцид") - ни позитивному, ни даже негативному, как евреи. Как правило, это сопровождалось негласной, но мощной правовой дискриминацией этих групп. В отношении одной из этих групп (бывших немцев Поволжья) эта политика привела к победному завершению сталинского геноцида; другая - крымские татары - смогла выжить и похоронить СССР.
no subject
Между прочим, неупоминание - нехилая форма давления, потому что я (хоть и маленькая была) помню, что мне было неловко про себя сказать "еврейка", не потому что что-то там такое, а именно СЛОВО казалось неприличным, типа "жопа" :) И я ещё помню - лет семь мне было - я думала: "ну почему у всех всё как у людей, а у меня и велосипеда нету, и в документах какое-то позорище записано" )))
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
- Потому что я еврей!!! - ответил Серый Волк, и горько заплакал...
Я не еврей, но у меня тоже было такое ощущение.
В раннем детстве я вообще не знал, что такое "еврей", но слово это слышал, и предполагал, что оно связано с чем-то стыдным и неприятным.
В какой-то момент меня вдруг осенило: я понял, что мы живём в Европе, и спросил у родителей, значит ли это, что мы евреи. Они отвечали, что нет, но их речи звучали для меня не вполне убедительно: я подозревал, что на самом деле мы таки евреи, но родители не хотят меня расстраивать, считая, что сейчас я ещё не готов воспринять эту суровую правду...
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject