"Война Фойла": Немногие
Как я уже сказал, в первом приближении это максимально антилаковое кино. Помню, в мемуарах английского лейтенанта описывается, как его взвод поднялся в день-D на клиф. В траншеях лежали убитые эсэсовцы, "прекрасные даже в смерти двухметровые красавцы; я подумал - как мы можем их победить? Мои солдаты - эти кривоногие ребята из Йоркшира, в вечно сползающих гетрах, с больными зубами и впалой грудью?"
Такая вот война - война некрасивых людей против Европейского Идеала. Сколько-то близки к этому идеалу только аристократы - и не случайно, что практически каждый второй аристократ в фильме оказывается или шпионом, или нацистом.
Но в этом "очернительском" кино есть одна сцена (2 серия 3 сезона - "Вражеский/враждебный огонь"), которую я с чистым сердцем принял БЫ за невесть как просочившуюся сиропную лакировку действительности - если бы случайно не знал, как оно было в действительности.
В этой серии сын Фойла, летчик-истребитель, окончательно вымотанный непрерывными боями и жестоким ранением друга (очень косвенно по его вине) - уходит в тяжелую депрессию и совершает самоволку. Комэск приходит к Фойлу и просит помочь найти сына и отправить в часть, пока самоволка не стала дезертирством. Это удается сделать, и Фойл младишй предстает перед командиром. Тот объявляет последовательно три известия:
- Я надеюсь, что такое поведение больше не повторится.
- Вам присвоено очередное звание.
- Поскольку вы провели в непрерывных боях 6 месяцев, вы переводитесь на должность инструктора в летную школу.
Между тем это - самая обычная реальность той войны: каждый летчик по завершении т.н. Operational tour в 6 месяцев ОБЯЗАТЕЛЬНО отправлялся на тыловую должность (теоретически насовсем, практически не ранее чем через 6 месяцев он мог попроситься снова на фронт).
Впрочем, среди тех, чей "тур" пришелся на весну 40 - зиму 41, до смены дожили немногие, как и показано в фильме. Я неправильно написал, по-английски с большой буквы - Немногие.
Такая вот война - война некрасивых людей против Европейского Идеала. Сколько-то близки к этому идеалу только аристократы - и не случайно, что практически каждый второй аристократ в фильме оказывается или шпионом, или нацистом.
Но в этом "очернительском" кино есть одна сцена (2 серия 3 сезона - "Вражеский/враждебный огонь"), которую я с чистым сердцем принял БЫ за невесть как просочившуюся сиропную лакировку действительности - если бы случайно не знал, как оно было в действительности.
В этой серии сын Фойла, летчик-истребитель, окончательно вымотанный непрерывными боями и жестоким ранением друга (очень косвенно по его вине) - уходит в тяжелую депрессию и совершает самоволку. Комэск приходит к Фойлу и просит помочь найти сына и отправить в часть, пока самоволка не стала дезертирством. Это удается сделать, и Фойл младишй предстает перед командиром. Тот объявляет последовательно три известия:
- Я надеюсь, что такое поведение больше не повторится.
- Вам присвоено очередное звание.
- Поскольку вы провели в непрерывных боях 6 месяцев, вы переводитесь на должность инструктора в летную школу.
Между тем это - самая обычная реальность той войны: каждый летчик по завершении т.н. Operational tour в 6 месяцев ОБЯЗАТЕЛЬНО отправлялся на тыловую должность (теоретически насовсем, практически не ранее чем через 6 месяцев он мог попроситься снова на фронт).
Впрочем, среди тех, чей "тур" пришелся на весну 40 - зиму 41, до смены дожили немногие, как и показано в фильме. Я неправильно написал, по-английски с большой буквы - Немногие.
no subject
(no subject)
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
(no subject)
(no subject)
no subject
Вся жуть этой ситуации с "немногими" - не во времени, а в месте. Огромные потери тогда понесла лишь небольшая часть истребительных сил RAF - те эскадрильи, которых немецкое воздушное наступление застало в атакуемых районах. А командование не имело права перебросить им серьёзные подкрепления - нужно было держать резервы из свежих полнокровных эскадрилий, иначе в случае вторжения всё пошло бы к чертям.
Я читал про как минимум один случай, когда лётчику удалось отвертеться от отправки на спокойную должность (не помню как именно он умудрился), но его начальники как раз и сокрушались что прощёлкали этот финт и не обратили внимание на явные признаки переутомления (его сбили, по его же ошибке, и вину за это немедленно положили на тех, кто вовремя не отправил его на отдых).
То же самое в одном из лучших военно-морских романов - вину за бунт на "Улиссе" все нормальные герои возлагают вовсе не на классовую несознательность матросов или офицеров, а на некомпетентность командующего в вопросах военной медицины (вовремя не снял корабль с крайне изматывающего маршрута).
В общем, непривычный взор этот подход действительно ошеломляет, и потом при чтении советских военных мемуаров от тягостного чувства уже не избавишься...