В парадигме побед русского оружия можно сказать, что "мы спасли Париж, но на этом надорвались". Эта мысль нашему военно-историческому сознанию не чужда. Она хорошо ложится в контекст более общей идеи "вечно мы кого-то спасаем, а получаем из-за этого только неприятности".
В свою очередь, естественными дополнениями к последней идее часто служат тезисы "у России высокая миссия, которая должна выполняться, даже если это означает страдания для ее народа" или "не надо никого спасать, а надо быть цинично-прагматичными хищниками вроде англосаксов". А эти тезисы уже очевидно вредные.
И чтобы не попадать в эту вилку, уместно поставить под сомнение само представление, что "вечно мы кого-то спасаем, а получаем из-за этого только неприятности". Это на самом деле нетрудно, контрпримеров много. В российская внешняя политика в разные моменты бывала и глупо-альтруистической, и умно-альтруистической, и глупо-хищнической, и умно-хищнической. Иногда она закономерно приводила к выигрышу или проигрышу, а иногда неожиданно проваливалась или приносила удачу лишь в силу непредсказуемого стечения обстоятельств. Многие эпизоды в базовую схему совсем не укладываются, и их обсуждение способно ослабить действие мифологем. Но вот Восточнопрусская операция как спасение Парижа - это, судя по всему, именно случай глупо-альтруистической политики которая закономерно провалилась.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
timeasmymeasure
no subject
В свою очередь, естественными дополнениями к последней идее часто служат тезисы "у России высокая миссия, которая должна выполняться, даже если это означает страдания для ее народа" или "не надо никого спасать, а надо быть цинично-прагматичными хищниками вроде англосаксов". А эти тезисы уже очевидно вредные.
И чтобы не попадать в эту вилку, уместно поставить под сомнение само представление, что "вечно мы кого-то спасаем, а получаем из-за этого только неприятности". Это на самом деле нетрудно, контрпримеров много. В российская внешняя политика в разные моменты бывала и глупо-альтруистической, и умно-альтруистической, и глупо-хищнической, и умно-хищнической. Иногда она закономерно приводила к выигрышу или проигрышу, а иногда неожиданно проваливалась или приносила удачу лишь в силу непредсказуемого стечения обстоятельств. Многие эпизоды в базовую схему совсем не укладываются, и их обсуждение способно ослабить действие мифологем. Но вот Восточнопрусская операция как спасение Парижа - это, судя по всему, именно случай глупо-альтруистической политики которая закономерно провалилась.