За хлеб и вольность!

Вы хорошо подытожили, но дальше я впадаю в некий ступор. Когда Вы говорите о том, что есть другая сторона: много будет не наказанных.

Я не помню, кто первый сказал про то, что неважно, сколько виновных не наказано, важно, чтобы ни один невиновный не был наказан. Это очень важное соображение. Я под ним полностью подписываюсь, совершенно вне зависимости от степени вины тех, кто окажется не наказан.

Разговор про изнасилование - сугубо частное применение принципа. Презумпция невиновности должна быть ВСЕГДА, или её просто нет, она будет разрушаться кусочек за кусочком.

То, что это не удовлетворяет естественное человеческое стремление к мести, в том числе к мести при недоказанности, не играет никакой роли. Желающий мстить на месте - пусть. И пусть его осудят, но очень слабо. Это другое. А вот государство мстить не должно никогда.

Я готов прислушаться к возражениям, что в каких-то условиях этот принцип приведёт к злу. Только я ни разу не видел убедительных возражений такого рода. Конкретно в обстоятельствах "acquaintance rape" (это выражение меня так глубоко потрясло после приезда в Америку, что я до сих пор помню неудобоваримое ощущение от этих слов) - я вижу зло прямо с противоположной стороны. Для меня одна из основополагающих вещей - различение того, куда можно пустить не близких, и того, куда нельзя. Люди, общаясь, особенно общаясь лично, особенно общаясь наедине, рискуют. Это часть жизни. Они рискуют вовсе не обязательно сексуально - они рискуют потому просто, что любое доверие означает добровольный риск. И нарушение доверия - травма. Это тоже часть нормальной жизни. Это происходит часто, но если из этого делать вывод, что надо себя заранее предохранить с помощью вмешательства государственных или общественных механизмов - вся концепция человеческого взаимодействия разрушается. Я не хочу жить в мире, где меня государство будет защищать от моих друзей, если вдруг они меня предадут. Я уж лучше сам разберусь.
Это очень существенная разница, Вы правильно сказали, культурная. Но я не согласен, что она культурная между Америкой и всем прочим миром: слишком много я читаю не по-английски того, что я привык читать только по-английски. По-русски в том числе. Те, кто хочет жить с законодательными подпорками личной жизни, пусть живут - только подальше от меня. Она культурная между разными моделями личностного существования.
Всё, собственно говоря, очень просто. Я предпочитаю быть окружённым людьми, которые прибегают к внешней защите только в крайнем случае, и особенно - к внешней защите друг от друга. Я остерегаюсь людей, судившихся с бывшими мужьями или жёнами. Они могут быть очень хорошими людьми, и я могу полностью быть согласен, что им следовало судиться - но я их остерегаюсь. Я предпочитаю тех, кто не подпирает своё обманутое доверие никакими юридическими костылями. Более того. Я в прошлом не раз сталкивался с непониманием моего способа жизни в как бы другом отношении: я говорю, вот, смотрите, я никогда не вступал ни с кем в денежные споры - включая двух бывших жён. Я не могу себе представить, что я свяжусь с человеком, с которым такое было бы возможно. Мне говорят "ну как ты можешь заранее знать?" А вот знаю, опыт доказывает. И я предпочёл бы, чтобы так жили и вокруг меня. Но когда человек заранее знает, что если что - он подаст в суд или отнесёт заявление в партком или подаст заявление о дурном обращении, он не развивает в себе таких свойств. Я не возражаю, чтобы кто-то не хотел этих свойств развивать. Только пусть они будут сами по себе, а я - сам по себе.

Я, безусловно, за право женщины искать судебной защиты от изнасилования. Но - я не стану общаться с женщиной, которая подала заявление об изнасиловании другом. Даже если всё так и было, и если я буду в этом уверен. Я не стану её осуждать, но не стану с ней общаться, мне будет неприятно.
Оговорка: это может быть неприменимо к ситуациям детей и родителей, к ситуациям истязания детей. Дети не выбирали, у них нет этой ответственности.