![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Мальчик из Коломны
(Стиль этого свидетельства нарочито несколько романтизирован в американском духе; впрочем, я могу рассказать десятки таких историй учеников своих советских школ - без всякого налета романтики. "Ничего там хорошего нет")
Их [мехматских экзаменаторов] лица просияли. Мое нежелание идти в апелляционную комиссию означало меньше шума, меньше проблем.
«Отлично, - сказал тот, который был более разговорчив. - Я принесу вам ваши документы».
Мы покинули аудиторию и зашли в лифт. Двери закрылись. В лифте были только мы двое. Экзаменатор, несомненно, был в хорошем настроении. Он сказал: «Вы отлично справились. По-настоящему впечатляющие ответы. Я все спрашивал себя, вы учились в специализированной математической школе?»
Я вырос в маленьком городе, у нас нет математических спецшкол.
«Правда? Наверное, ваши родители занимаются математикой?»
Нет, они инженеры.
«Интересно… Я впервые вижу такого сильного абитуриента, который не учился в математической спецшколе».
Я ушам своим не верил. Этот человек только что поставил мне неудовлетворительную оценку после пятичасового, несправедливого, подстроенного, дискриминационного и изнурительного экзамена. Он уничтожил мою мечту стать математиком. Мечту 16-летнего подростка, чья вина заключалась только в том, что он родился в еврейской семье. И теперь этот человек рассыпается в комплиментах и ждет, что я откроюсь перед ним.
Но что я мог сделать? Накричать на него, ударить? Я просто стоял там и молчал. Он продолжил: «Позвольте мне дать вам совет. Поступайте в Московский институт нефти и газа. У них есть довольно хорошая программа по прикладной математике. Там берут таких студентов как вы».
Двери лифта открылись, и через минуту он уже отдавал мне мою толстую папку с документами, из которой торчали грамоты за победы в олимпиадах.
Самый ад, конечно, в комментах на фсб-портале ИноСМИ, но и на scientific.ru, и в в жж у Сонина, и у Сумленного хватает омерзительного. Меня особенно впечатляют не явные провокации, а как бы рассудительность - дескать, да, было такое, но чем это отличается от преференций социально близким и малым народам Севера (а также принятым "на Западе" преференций "одноногим черным лесбиянкам"). Впрочем, у самого рассудительного и вдумчивого комментатора вдруг проскакивает "я знаю систему досконально, моя мать работала вгестапо приемной комиссии МФТИ":-)
Добавлю, что системная ложь тут охватывает все страты российского общества, в равной степени лгут и ностальганты по СССР, и постсовесткие неолибералы (которых нимало не смущает соседство в президиумах и советах с Садовничьим и прочими зондерфюрерами), и оппозиционеры, марширующие в "образовательной колонне" в защиту и восстановление вот этой вот "науки".
Ну так на лжи и подлости, на боли "мальчика из Коломны" ничего нельзя построить, хоть под красным знаменем, хоть под трехцветным, хоть под белой лентой.
Их [мехматских экзаменаторов] лица просияли. Мое нежелание идти в апелляционную комиссию означало меньше шума, меньше проблем.
«Отлично, - сказал тот, который был более разговорчив. - Я принесу вам ваши документы».
Мы покинули аудиторию и зашли в лифт. Двери закрылись. В лифте были только мы двое. Экзаменатор, несомненно, был в хорошем настроении. Он сказал: «Вы отлично справились. По-настоящему впечатляющие ответы. Я все спрашивал себя, вы учились в специализированной математической школе?»
Я вырос в маленьком городе, у нас нет математических спецшкол.
«Правда? Наверное, ваши родители занимаются математикой?»
Нет, они инженеры.
«Интересно… Я впервые вижу такого сильного абитуриента, который не учился в математической спецшколе».
Я ушам своим не верил. Этот человек только что поставил мне неудовлетворительную оценку после пятичасового, несправедливого, подстроенного, дискриминационного и изнурительного экзамена. Он уничтожил мою мечту стать математиком. Мечту 16-летнего подростка, чья вина заключалась только в том, что он родился в еврейской семье. И теперь этот человек рассыпается в комплиментах и ждет, что я откроюсь перед ним.
Но что я мог сделать? Накричать на него, ударить? Я просто стоял там и молчал. Он продолжил: «Позвольте мне дать вам совет. Поступайте в Московский институт нефти и газа. У них есть довольно хорошая программа по прикладной математике. Там берут таких студентов как вы».
Двери лифта открылись, и через минуту он уже отдавал мне мою толстую папку с документами, из которой торчали грамоты за победы в олимпиадах.
Самый ад, конечно, в комментах на фсб-портале ИноСМИ, но и на scientific.ru, и в в жж у Сонина, и у Сумленного хватает омерзительного. Меня особенно впечатляют не явные провокации, а как бы рассудительность - дескать, да, было такое, но чем это отличается от преференций социально близким и малым народам Севера (а также принятым "на Западе" преференций "одноногим черным лесбиянкам"). Впрочем, у самого рассудительного и вдумчивого комментатора вдруг проскакивает "я знаю систему досконально, моя мать работала в
Добавлю, что системная ложь тут охватывает все страты российского общества, в равной степени лгут и ностальганты по СССР, и постсовесткие неолибералы (которых нимало не смущает соседство в президиумах и советах с Садовничьим и прочими зондерфюрерами), и оппозиционеры, марширующие в "образовательной колонне" в защиту и восстановление вот этой вот "науки".
Ну так на лжи и подлости, на боли "мальчика из Коломны" ничего нельзя построить, хоть под красным знаменем, хоть под трехцветным, хоть под белой лентой.
no subject
Тезис утечки мозгов как причины очень соблазнителен, но не выдерживает исторической проверки. Совсем. Антисемитизм этого рода имел несколько волн. Первая - конец сороковых-начало пятидесятых. Какая к черту утечка мозгов?! Граница на замке. Вторая - с середины шестидесятых по нарастающей. В 64 году при поступлении на ленинградский физфак достаточно было знать, какие экзаменаторы режут евреев и к ним не ходить; "умные" знали, потому что имели много каналов связи с факультетом, ходили либо в спецшколу либо в ЮМШ, и так далее. С 65го стало хуже, с 67 примерно стало очень плохо, потом несколько лет, когда просто на физфак и на матмех на дневное евреев не принимали (потом некоторые проникали с вечернего), и когда в анкетах появились отчества дедушек-бабушек (тут, конечно, были невинно пострадавшие, бывали Абрамы в российских деревнях...)
Никаких отъездов в это время не было. Они начались как бы в 69 г., у меня нет цифр за 69 и 70 гг, но они микроскопические. В 71 г уехало 13,2 тыс. человек (http://www.sem40.ru/evroplanet/emigration/20084/, выбрать кодировку КОИ-8 и вообще оно плохо открывается), дальше стало в целом больше, со спадами. Опасность отъезда конкретного еврея или полу- или четверть-еврея была невероятно мала. Тем более, что с даже третьей формой секретности тогда все равно, насколько я помню, не выпускали (вот тут я могу ошибаться - скажем, в 79 уже вполне могли выпустить), а она была практически у любого технаря.
То есть этот довод (повод) стал играть какую-то роль только в середине семидесятых. А явление началось очень задолго.
Другое дело, что некоторую роль во взятии или невзятии на работу во второй половине 70х этот довод имел. Там, где это действительно решалось на месте. Т.е. не особенно много где.
По поводу указаний: естественно, я не видел документов и не слышал телефонных разговоров с обкомом. Однако ещё в бытность А.Д.Александрова ректором ЛГУ он имел смелость (за что некоторые идиоты считали его антисемитом) прямым текстом объяснять евреям, что на работу он их взять не может. (Года точно не помню; естественно, были годы, когда это было возможно, особенно ближе к 56му). Точно так же, от человека, принимавшего где-то в середине 70х вступительный экзамен по физике в Первом Меде, я с изумлением услышал, что им было велено не брать грузин. Прямым текстом. Я про грузин никогда ничего не слышал до того – как другие честно не слышали про евреев. Так что объяснения про правильный процент были, я думаю, для закрытых партсобраний и лекций, а вовсе не для указаний, указания, я думаю, были вполне прямыми.
ЗЫ
Кстати, "деюдификация математики", где это было заметнее всего, тоже началась во второй половине шестидесятых. Ну а уж деятельность Понтрягина в этом отношении, как бы ни интересна была его психическая эволюция - он стал антисемитом только после войны, может быть, даже не с начала пятидесятых, - не имеет никакого отношения к отъездам совсем. И пусть Понтрягин сам по себе просто больной человек, но этой деятельности никто не препятствовал никогда.