Народ ошеломленно переживает вести из башкирского Благовещенска - "зачистку" в классическом чеченском стиле. В этой сегодняшней трагедии, как и в длящейся трагедии насилия и произвола, в которую превратилась практически вся история "новой России", есть одна сторона, заставляющая каждого из нас (из тех, кто в 1991 году физически или морально "был у Белого Дома") посмотреть в зеркало и сморщиться от мучительной боли и стыда.
Я - лейтенант запаса. В моем военном билете стоит штамп "Воинскую присягу принял" и дата. Там нет текста присяги, но я ее помню: "Торжественно клянусь по первому зову Коммунистической партии, по приказу Советского Правительства... пусть постигнет меня суровая кара трудового народа". Победители августа 1991 года (мы, то есть) приняли принципиальное решение - освободить офицеров Советской армии от присяги Российской Федерации. Освободили - меня, подполковника и Путина и капитана Буданова.
Точно так же поступили с милицией. И с КГБ. Когда опьяненная победой толпа шла на Лубянку, победители завернули ее вешать на тросе за шею памятник Дзержинскому (и сами потом с гордостью рассказывали о своей предусмотрительности). Чекисты со страхом, сжимая в потных руках пистолеты, выглядывали из-за штор, но на улице у них оказались сильные защитники.
Полиция и армия были выведены из-под всякого гражданского контроля, даже символического (связанного с присягой Государству и правительству). При этом даже та убогая система контроля, которая была в СССР (партийный контроль), естественно, была разрушена. Стоит ли удивляться, что эти структуры с самого начала стали рассадником произвола в невиданных в позднем СССР масштабах?
Характерно, что если в отношении КГБ эта позиция еще хоть как-то критиковалась (правда, уже тогда совершенно маргинальными деятелями), то милиция (основной источник повседневного кошмара для россиян) и армия такой участи избежали. Почему - Бог весть.
Я - лейтенант запаса. В моем военном билете стоит штамп "Воинскую присягу принял" и дата. Там нет текста присяги, но я ее помню: "Торжественно клянусь по первому зову Коммунистической партии, по приказу Советского Правительства... пусть постигнет меня суровая кара трудового народа". Победители августа 1991 года (мы, то есть) приняли принципиальное решение - освободить офицеров Советской армии от присяги Российской Федерации. Освободили - меня, подполковника и Путина и капитана Буданова.
Точно так же поступили с милицией. И с КГБ. Когда опьяненная победой толпа шла на Лубянку, победители завернули ее вешать на тросе за шею памятник Дзержинскому (и сами потом с гордостью рассказывали о своей предусмотрительности). Чекисты со страхом, сжимая в потных руках пистолеты, выглядывали из-за штор, но на улице у них оказались сильные защитники.
Полиция и армия были выведены из-под всякого гражданского контроля, даже символического (связанного с присягой Государству и правительству). При этом даже та убогая система контроля, которая была в СССР (партийный контроль), естественно, была разрушена. Стоит ли удивляться, что эти структуры с самого начала стали рассадником произвола в невиданных в позднем СССР масштабах?
Характерно, что если в отношении КГБ эта позиция еще хоть как-то критиковалась (правда, уже тогда совершенно маргинальными деятелями), то милиция (основной источник повседневного кошмара для россиян) и армия такой участи избежали. Почему - Бог весть.
no subject
no subject
Но кое-что сравнимо, так сказать в натуральных показателях (подобно экспорту нефти или добыче угля). Мне кажется очевидным, что относительная власть и влияние военных и особенно спецслужб в политической элите возросло (хотя и не сильно). Более существенно, что в технологиях управления страной доля прямого насилия выросла (за счет отказа от многих форм идеологического контроля).
С точки зрения обывателя это выглядит как рост общей репрессивности государства.
no subject
Сегодня трудный день
Извини, это такой бред, который я даже не хочу комментировать. Вот тебе ряд:
-ты и твои коллеги/партнеры;
-я и мои коллеги по школе;
-постоянные жители Москвы кавказских национальностей (под 10% ее населения);
-приезжие в Москву тех же национальностей;
-жители Чеченской республики и Ингушетии.
Расскажи сначала себе самому, как это "репрессивность, ранее сосредоточенная... теперь равномерно размазана" по этим своям общества.
Я почему-то думаю, что у тебя тоже был тяжелый день:-(
Re: Сегодня трудный день
Однако гораздо большее расслоение, вроде как, следует из твоих слов о "рассаднике произвола в невиданных в позднем СССР масштабах"? Учитывая степень произвола, с которой сталкивались диссиденты, из твоих слов можно сделать только вывод о том, что произвол распределился на всех.
Произвол в целом и в частности
1. В СССР существовали наиболее уязвимые группы (например, упомянутые тобой диссиденты и некоторые нацменьшинства). В РФ также существуют такие группы (например, некоторые нацменьшинства). Их численность больше, а положение хуже, чем у первых.
2. Положение основной массы населения (по рассматриваемому параметру) также значительно ухудшилось.
Иными словами, я утверждаю, что "неравенство распределения благ", пардон, репрессий, сохранилось, но положение в целом стало хуже для всех групп (не для персоналий или конкретных групп, а для статистических групп - например, если разбить население на 10-процентные когорты наиболее уязвимых, ... наименее уязвимых, то положение КАЖДОЙ из них хуже, чем такой же группы в советские времена).
Re: Произвол в целом и в частности
Как в твою картину входит тот факт, что для ВСЕХ групп населения улучшилось (пока что) положение по таким параметрам, как контроль парткомов и профкомов, свобода слова (бытовая, книжная, порно-журналов, наконец), свобода выезда за границу?
Re: Произвол в целом и в частности
Re: Произвол в целом и в частности
Видимо, они с идеологическим насилием существуют во взаимно-дополнительном состоянии :-(
Хотя вот запрет на выезд - вполне идеологический. А если попрешь на контрольно-следовую полосу - пристрелят.