![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Либерал и предатель. Кто и как меня убедил?
За эту выборную кампанию я не узнал об Алексее Навальном ничего нового (хотя детали личного образа сыграли некоторую негативную роль). Что же повлияло на меня так, что я изменил свое решение на эти выборы с "буду голосовать, скорее всего, за Навального, ну может за Митрохина или против всех" на "против всех, но уж точно против Навального"?
Сработало новое знание не о Навальном, а о его сторонниках с "нашей" (т.е. демократической и либеральной) стороны. Как известно, лагерь Навального состоит из двух больших отрядов - либерального и националистического(*) (плюс безыдейное болото, которое обрабатывается чистым популизмом). Разумеется, наличие двух таких разных групп актива и отрядов сторонников влечет необходимость компромиссов и приспособления позиций.
---------------------
(*) Отмечу, что слово "национализм" является крайне неудачным обозначением этого явления на русской - как и на любой другой имперской - почве; слова "расизм, шовинизм, ксенофобия" (в разных дозах и сочетаниях) подходят куда больше.
Необходимость приспосабливать свои убеждения, включающие тезис о высоком и равном достоинстве и праве каждого человека независимо от расы, этничности, места рождения, представление о безусловном доминировании прав человека над т.н. "правами нации" или правами государства (а я утверждаю, что невозможно быть либеральным демократом, не разделяя полностью этих положений) к воззрениям союзников или попутчиков - "националистов" представляет собой тяжелую задачу. Как же она должна решаться и как решается в реальности?
Ситуация, когда приходится идти на компромисс с собственным этическим идеалом - нередка; не будем рассматривать ни ситуацию принуждения, ни предательство (когда выясняется, что идеал был идеалом только на словах, а на деле вовсе не управляет поведением человека). Рассмотрим именно тактический компромисс - человек решает, что отступив СЕЙЧАС от своих идеалов, он путем, скажем, нужного союза создаст положение, в котором сможет добиться в дальнейшем идеала лучше и скорее. В данном случае - мы жертвуем идеалом "уважение и равноправие независимо от этноса", зато приобретаем помощь "националистов" в изгнании диктатуры, создаем компромиссную политическую систему, в которой запускается процесс демократической преемственности власти, который, дескать, неизбежно приводит к обществу, уважающему права человека, равноправие и прочий феминизм.
Мне кажется очевидным, что ценность, которую мы хотим получить в обмен на этот компромисс - далеко не абсолютна, даже если считать либеральную демократию абсолютом. Дело в том, что это не сама демократия, а шанс на нее, и на вероятность этого шанса и надо уменьшать ценность на той чашке весов. На этой же чашке лежит плата, которую мы вносим сейчас - политическая, культурная и моральная легитимация неравноправия, ксенофобии, доминирования "коллективных ценностей" (притом зачастую мифологических коллективов) над правами человека и над личностью вообще. Доминирование воли коллектива над свободой.
Это подводит нас к процедуре "взвешивания": предполагается, что каждый человек из "нашего" лагеря, а особенно хоть сколько-то "медийный" (хотя бы ведущий блог, затрагивающий общественные темы), расскажет, как и почему он принял то или иное решение об этом нравственном компромиссе. Решение рациональное, или эмоциональное, или религиозное - какое угодно. Просто обойти этот вопрос невозможно, это будет именно предательством (если в результате он решает отступить от нравственного императива). Хотелось бы (помните выше - как она ДОЛЖНА решаться) примерно такого: мне было тяжело отступить от наших ценностей, но я, ограничив это отступление ТЕМ-ТО И ТЕМ-ТО, ожидаю от компромисса ТАКОГО результата, я считаю, что второе окупает первое, все кто со мной согласен - делай как я! Не согласен - поправь "веса и расценки", буду благодарен.
Вдобавок, от людей близких, отношения с которыми предполагают не только обмен информацией, но и чувствами - ожидаешь чего-то вроде "мне было тяжко причинить боль непричастным к нашему противостоянию с режимом людям, я у них в долгу и собираюсь этот долг вернуть".
А как было в реальности? Как агитировали за "исторический компромисс" крупные медийные либералы, условные Шендеровичи, и легион сторонников-либералов в ЖЖ, Фейсбуке и т.д.? Господствовали, частично выходя из моды и сменяя друг друга, следующие риторические модели:
1. Отрицание самой проблемы цены компромисса. В то время как образовался исторический шанс на свержение тирании, некоторые интеллигенты по совершенно непонятной причине, насколько можно понять, эстетического отвержения слов "русский национализм" - не хотят присоединиться к народному порыву.
2. Настойчивое и упорное завышение цены "той чашки" до практического абсолюта. "Победа Навального" подавалась как панацея от "совершенно катастрофического" положения. При этом вопрос цены отводился просто: ТАКАЯ великая победа и избавление от ТАКОЙ беды цены по определению не имеет.
Удобство этой модели в том, что дискуссия и о степени ужасности положения страны, и о прекрасности победы, и о ее вероятности делает возражающего автоматически союзником (а то и наймитом) Собянина.
3. Формальное признание цены компромисса, сопровождающееся высмеиванием тех, кто такую, в сущности ничтожную, цену по фанаберии или жмотству не готов платить. При этом из всего комплекса проблем, связанных с т.н. "национализмом", выбирается наиболее ничтожная (с точки зрения автора ничтожная, в реальности как раз иногда довольно серьезная). Эталонный пример - текст Шендеровича о "запрете лезгинки" и тех, кто по такому пустому поводу не желает идти на компромисс. Кстати, трудолюбивый агитатор за Навального, столичный блоггер (я имею в виду столицу Норвегии Осло, а вы что подумали) остроумно, с аллюцией на Достоевского, охарактеризовал обличенных Шендеровичем интеллигентов "те, кто никак не может простить лезгинку ребенка".
Сюда же примыкает опус бывшего функционера ФЭПа Александра Морозова, призывавшего "левых и феминисток", если у них "национализм" вызывает такое раздражение, "зажать нос и закрыть глаза" и голосовать так. То есть, наличие проблемы признается и она даже называется по имени, только от вопроса, как ОН САМ вычислил приемлемость цены ДЛЯ СЕБЯ - заматывается.
4. Наконец, открытая полемика о цене компромисса, о "нашей чашке весов" - путем психологической атаки на те ценности, отступление от которых мы хотим окупить (или отказаться окупать). При этом я ограничусь только такой атакой, в которой атакуются не сами либеральные ценности (так как такой штурмовик - сам не либерал, и это выводит нас за пределы темы), а их относимость к данному случаю. Это - самый злокачественный вариант, и он применяется только к тем, кого не удается взять более мягкими предыдущими средствами.
Сюда относятся, конечно, и рассуждения о том, что в цивилизованных, по-настоящему либеральных странах строят депортационные лагеря краше Голянова в сто раз, и про расовый профайлинг в по-настоящему правовых полициях, и о "дурном наследии СССР" в виде национальных автономий и безвизовых границ СНГ, и то, что "в первую очередь надо защищать свободу цивилизованных людей не стать жертвами преступлений", и многое другое. Короче говоря, как было написано на одном питерском политическом плакате, ВРАТЬ И НЕ БОЯТЬСЯ.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Месяц (с 19 июля до конца августа) чтения этого и разговоров с этими людьми убедили меня, что из морального уравнения выпал важнейший фактор: что мы, либеральная и демократическая интеллигенция, делаем с собой, чтобы смочь поддержать Алексея Навального? Ответ прост и страшен: почти никто (за месяц я, честно, не увидел НИ ОДНОГО ПРИМЕРА) не заключает того самого желанного и болезненного компромисса с позиций либерализма; все - все, кого я наблюдал - полностью и безоговорочно капитулируют, предают себя, свои убеждения и свою совесть. И голос, поданный за Навального (без его вины, он тут ни при чем, мы сами) есть голос одобрения этой капитуляции, сдачи и морального самоубийства лучших людей России.
Одобрения этого князь мира сего от меня не дождется.
[Всех, кто хоть частично разделяет эти позиции, это беспокойство - пусть даже и не выводы - я прошу, я настаиваю на репосте или ссылке]
Сработало новое знание не о Навальном, а о его сторонниках с "нашей" (т.е. демократической и либеральной) стороны. Как известно, лагерь Навального состоит из двух больших отрядов - либерального и националистического(*) (плюс безыдейное болото, которое обрабатывается чистым популизмом). Разумеется, наличие двух таких разных групп актива и отрядов сторонников влечет необходимость компромиссов и приспособления позиций.
---------------------
(*) Отмечу, что слово "национализм" является крайне неудачным обозначением этого явления на русской - как и на любой другой имперской - почве; слова "расизм, шовинизм, ксенофобия" (в разных дозах и сочетаниях) подходят куда больше.
Необходимость приспосабливать свои убеждения, включающие тезис о высоком и равном достоинстве и праве каждого человека независимо от расы, этничности, места рождения, представление о безусловном доминировании прав человека над т.н. "правами нации" или правами государства (а я утверждаю, что невозможно быть либеральным демократом, не разделяя полностью этих положений) к воззрениям союзников или попутчиков - "националистов" представляет собой тяжелую задачу. Как же она должна решаться и как решается в реальности?
Ситуация, когда приходится идти на компромисс с собственным этическим идеалом - нередка; не будем рассматривать ни ситуацию принуждения, ни предательство (когда выясняется, что идеал был идеалом только на словах, а на деле вовсе не управляет поведением человека). Рассмотрим именно тактический компромисс - человек решает, что отступив СЕЙЧАС от своих идеалов, он путем, скажем, нужного союза создаст положение, в котором сможет добиться в дальнейшем идеала лучше и скорее. В данном случае - мы жертвуем идеалом "уважение и равноправие независимо от этноса", зато приобретаем помощь "националистов" в изгнании диктатуры, создаем компромиссную политическую систему, в которой запускается процесс демократической преемственности власти, который, дескать, неизбежно приводит к обществу, уважающему права человека, равноправие и прочий феминизм.
Мне кажется очевидным, что ценность, которую мы хотим получить в обмен на этот компромисс - далеко не абсолютна, даже если считать либеральную демократию абсолютом. Дело в том, что это не сама демократия, а шанс на нее, и на вероятность этого шанса и надо уменьшать ценность на той чашке весов. На этой же чашке лежит плата, которую мы вносим сейчас - политическая, культурная и моральная легитимация неравноправия, ксенофобии, доминирования "коллективных ценностей" (притом зачастую мифологических коллективов) над правами человека и над личностью вообще. Доминирование воли коллектива над свободой.
Это подводит нас к процедуре "взвешивания": предполагается, что каждый человек из "нашего" лагеря, а особенно хоть сколько-то "медийный" (хотя бы ведущий блог, затрагивающий общественные темы), расскажет, как и почему он принял то или иное решение об этом нравственном компромиссе. Решение рациональное, или эмоциональное, или религиозное - какое угодно. Просто обойти этот вопрос невозможно, это будет именно предательством (если в результате он решает отступить от нравственного императива). Хотелось бы (помните выше - как она ДОЛЖНА решаться) примерно такого: мне было тяжело отступить от наших ценностей, но я, ограничив это отступление ТЕМ-ТО И ТЕМ-ТО, ожидаю от компромисса ТАКОГО результата, я считаю, что второе окупает первое, все кто со мной согласен - делай как я! Не согласен - поправь "веса и расценки", буду благодарен.
Вдобавок, от людей близких, отношения с которыми предполагают не только обмен информацией, но и чувствами - ожидаешь чего-то вроде "мне было тяжко причинить боль непричастным к нашему противостоянию с режимом людям, я у них в долгу и собираюсь этот долг вернуть".
А как было в реальности? Как агитировали за "исторический компромисс" крупные медийные либералы, условные Шендеровичи, и легион сторонников-либералов в ЖЖ, Фейсбуке и т.д.? Господствовали, частично выходя из моды и сменяя друг друга, следующие риторические модели:
1. Отрицание самой проблемы цены компромисса. В то время как образовался исторический шанс на свержение тирании, некоторые интеллигенты по совершенно непонятной причине, насколько можно понять, эстетического отвержения слов "русский национализм" - не хотят присоединиться к народному порыву.
2. Настойчивое и упорное завышение цены "той чашки" до практического абсолюта. "Победа Навального" подавалась как панацея от "совершенно катастрофического" положения. При этом вопрос цены отводился просто: ТАКАЯ великая победа и избавление от ТАКОЙ беды цены по определению не имеет.
Удобство этой модели в том, что дискуссия и о степени ужасности положения страны, и о прекрасности победы, и о ее вероятности делает возражающего автоматически союзником (а то и наймитом) Собянина.
3. Формальное признание цены компромисса, сопровождающееся высмеиванием тех, кто такую, в сущности ничтожную, цену по фанаберии или жмотству не готов платить. При этом из всего комплекса проблем, связанных с т.н. "национализмом", выбирается наиболее ничтожная (с точки зрения автора ничтожная, в реальности как раз иногда довольно серьезная). Эталонный пример - текст Шендеровича о "запрете лезгинки" и тех, кто по такому пустому поводу не желает идти на компромисс. Кстати, трудолюбивый агитатор за Навального, столичный блоггер (я имею в виду столицу Норвегии Осло, а вы что подумали) остроумно, с аллюцией на Достоевского, охарактеризовал обличенных Шендеровичем интеллигентов "те, кто никак не может простить лезгинку ребенка".
Сюда же примыкает опус бывшего функционера ФЭПа Александра Морозова, призывавшего "левых и феминисток", если у них "национализм" вызывает такое раздражение, "зажать нос и закрыть глаза" и голосовать так. То есть, наличие проблемы признается и она даже называется по имени, только от вопроса, как ОН САМ вычислил приемлемость цены ДЛЯ СЕБЯ - заматывается.
4. Наконец, открытая полемика о цене компромисса, о "нашей чашке весов" - путем психологической атаки на те ценности, отступление от которых мы хотим окупить (или отказаться окупать). При этом я ограничусь только такой атакой, в которой атакуются не сами либеральные ценности (так как такой штурмовик - сам не либерал, и это выводит нас за пределы темы), а их относимость к данному случаю. Это - самый злокачественный вариант, и он применяется только к тем, кого не удается взять более мягкими предыдущими средствами.
Сюда относятся, конечно, и рассуждения о том, что в цивилизованных, по-настоящему либеральных странах строят депортационные лагеря краше Голянова в сто раз, и про расовый профайлинг в по-настоящему правовых полициях, и о "дурном наследии СССР" в виде национальных автономий и безвизовых границ СНГ, и то, что "в первую очередь надо защищать свободу цивилизованных людей не стать жертвами преступлений", и многое другое. Короче говоря, как было написано на одном питерском политическом плакате, ВРАТЬ И НЕ БОЯТЬСЯ.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Месяц (с 19 июля до конца августа) чтения этого и разговоров с этими людьми убедили меня, что из морального уравнения выпал важнейший фактор: что мы, либеральная и демократическая интеллигенция, делаем с собой, чтобы смочь поддержать Алексея Навального? Ответ прост и страшен: почти никто (за месяц я, честно, не увидел НИ ОДНОГО ПРИМЕРА) не заключает того самого желанного и болезненного компромисса с позиций либерализма; все - все, кого я наблюдал - полностью и безоговорочно капитулируют, предают себя, свои убеждения и свою совесть. И голос, поданный за Навального (без его вины, он тут ни при чем, мы сами) есть голос одобрения этой капитуляции, сдачи и морального самоубийства лучших людей России.
Одобрения этого князь мира сего от меня не дождется.
[Всех, кто хоть частично разделяет эти позиции, это беспокойство - пусть даже и не выводы - я прошу, я настаиваю на репосте или ссылке]
no subject
no subject
Я была весьма далека от уверенности, что меня не изнасилуют.
no subject
no subject
И еще. Как хорошо было однажды сказано, "если девушку изнасиловал кавказец, вы не имеете морального права обвинять ее в ксенофобии". Со мной, слава богу, обошлось, вот я и не ксенофобка. Но вспомню эти рожи - до сих пор передергивает.
no subject
no subject
Постановка вопроса не совсем дурацкая, потому что изнасилование для женщины - сильнейшая травма, и это ее беда, если она ненависть к насильнику будет распространять на всех, кто на него похож (условно говоря, мигрантов из южных регионов). Т.е., если одно (ненависть) следует из другого (факта насилия), не имеем.
Если же девушку изнасиловал русский, а ненавидит она кавказцев, так сказать, не зависимо от этого опыта - да, имеем право переубеждать, поскольку никакой конкретный кавказец ей ничего плохого не сделал, а она зачем-то их ненавидит.
По-моему, так.
no subject
no subject
Постановка вопроса дурацкая во-первых, потому что свое моральное право мы для себя выбираем сами. Если я вам буду указывать. на что вы имеете моральное право, на что нет - наверное вам это не понравится. И никому не нравится. Во-вторых, каждый из нас имеет право любить/не любить русских, евреев, "черных", православных, атеистов - кого угодно. Не надо тут никаких оправданий и чужих разрешений. Проблемы начинаются, когда человек пытается решать судьбы других. И если какая-нибудь девушка кричит на митинге "Смерть русским!", то надо ей как-нибудь помягче объяснить, что говорить этого не надо. Даже если русские ее сильно обидели.
no subject
А вообще я, с Вашего разрешения, прекращу эту дискуссию: по-моему, она здесь не очень уместна.
no subject
no subject
В мегаполисе все хуже - воздух загажен, шум, давка. И люди самые разные. Мне кажется, прежде всего надо удерживать себя от ресентимента, иначе никакого толка не будет.
От агрессивных кавказцев будем лечиться визами с Узбекистаном, от демпинга на рынке труда будем лечиться потаканием группам, убивающим якутских шахматистов, воздух от выхлопов будем чистить фильтрами Петрика. "НАДО ЖЕ ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ, а не закрывать глаза на проблему!"
no subject
no subject
См. общий вопрос к первому твоему комменту. Это главное, на самом деле. Я дезориентирован и не знаю, о чем говорить.