![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Два правых либерала бьют ногами пиночетофила, картина маслом. Особенно впечатляет Е.М.Альбац, про которую я как-то по привычке считал, что "правее нее только стена" (кстати, помнят ли уважаемые френды и читатели, КТО это сказал и о КОМ?)
Текст, несмотря на традиционно отвратительную работу расшифровщиков "Эха Москвы", достоин штудирования. Намечу несколько мотивов (выделения полужирным мои):
1. В.А.Найшуль и Е.М.Альбац, при участии К.И.Сонина:
Е.АЛЬБАЦ: Спасибо. Виталий Аркадьевич, вы считаетесь сторонником авторитарной мобилизации… модернизации, извините.
В.НАЙШУЛЬ: Я этого не знал.
Е.АЛЬБАЦ: Вас как-то принято относить именно к этой школе, к тем, кто полагает, что если побольше жесткой власти, то страна будет более управляемой, реформы будут идти быстрее.
В.НАЙШУЛЬ: ну, если это такой обычай, то пожалуйста. (...)
Е.АЛЬБАЦ: В 2000 г., когда В.Путин, выходец из КГБ, стал президентом, вы, насколько я помню, были среди тех, кто апеллировал к опыту Чили и Пиночета. Тогда немало людей в элите, в том числе, и экономисты, писали, как, например, писал об этом Петр Авен, что России необходим собственный Пиночет – это была такая очень популярная идея. Понятно, что вопрос гуманитарный, то есть, человеческой цены, экономистов не занимал, и видимо, не занимает и сейчас – чужие судьбы, чужая жизнь – они в ракурсе грандиозных задач и реформ, намерений, так и остаются чужими. Но все-таки, оглядываясь сегодня на 6 лет президентства Путина, на то, что получилось в итоге, на достижения авторитарного режима в стране – мне интересно, вы не изменили своего того взгляда на полезность российского Пиночета для реформ, для модернизации России?
В.НАЙШУЛЬ: Вообще-то я говорил о том, что нужен такой авторитарный лидер в 1993 г., а не в 2000.
Е.АЛЬБАЦ: В 2000 г. мы с вами беседовали на эту тему, Виталий Аркадьевич у вас в институте, вы об этом говорили в интервью М.Леонтьеву, тогда очень много на эту тему было ваших высказываний.
В.НАЙШУЛЬ: Ну, хорошо, ради бога. Я думаю, что тот строй, который существует в нашей стране с 1991 г., он употребляется с «как бы».(...)
Е.АЛЬБАЦ: Еще раз повторю свой вопрос. Вот эти 6 лет - 6 лет назад была иллюзия, что если будет авторитарный лидер, то удастся провести необходимые структурно-экономические реформы. Скажите, это произошло?
В.НАЙШУЛЬ: Знаете, в таком контексте я точно не говорил. Знаете, можно поднять мои тексты - вот такого - «структурно-экономческие реформы» - это просто не мой язык, честно говоря. Я думал в 90-е г., что России нужна сильная надноменклатурная власть. Это действительно была такая потребность. (...)
Е.АЛЬБАЦ: А вы телевизор смотрите?
В.НАЙШУЛЬ: Да, время от времени смотрю. Не каждый день, честно вам скажу.
Е.АЛЬБАЦ: И вам тоже не видно разницы.
В.НАЙШУЛЬ: Знаете, стилистика, конечно, она разная.
Е.АЛЬБАЦ: А информация? Вам достаточно информации, Виталий Аркадьевич?
В.НАЙШУЛЬ: Знаете, я бы сказал так - и тогда были плохие СМИ, и сейчас они плохие.
Е.АЛЬБАЦ: То есть, разницы вы не видите.
В.НАЙШУЛЬ: Я бы сказал так – мне, например, сильно не понравилось, как снимали группу писателей – такое было, если помните – это была вещь, которую организовали Березовский и Гусинский.
Е.АЛЬБАЦ: Я хорошо помню это.
В.НАЙШУЛЬ: Да. Ну, вот. Ну, это, собственно говоря, уже игра двух людей, которые контролируют СМИ, игра в государство. И это, в обще говоря, такая вещь, которая не есть хорошо, да? То есть, значит, я как-то беседовал с одним очень известным политиком – не буду его называть – он сказал, что над первыми каналами контроль должен был быть установлен - просто для того… для сохранения стабильности. Вот все остальное движение, в том числе, такая ползучая… ползучий государственный контроль над «Известиями», другими изданиями – это все совершенно… я бы сказал, что это все не функционально. А вот установление контроля над первыми тремя каналами, я думаю, что это вполне функциональное действие. Которое есть результат той трансформации, которая была раньше. Понимаете, все-таки надо понимать, что от того, что говорить «халва», слаще во рту не будет. Если этот институт является демократическим, то он демократический. А если он не демократический, то тогда… тогда он какой? Понимаете, все-таки действительно - с 1993 г. пытались – те институты, которые мы скопировали, пытались как-то их… на них возлагали надежду, что они будут вести себя так, как они ведут себя за границей. Этого не произошло.
К.СОНИН: А раз они не так совершенны, как мы вычитали в учебниках, как в другой жизни, то тогда они вообще плохие. То есть, если один губернатор сумел коррумпировано выиграть выборы, то мы вообще отменяем выборы губернатора, хотя на других выборах прекрасно проигрывали плохие губернаторы, и выигрывали лучшие кандидаты. То есть, у нас все различие проводится между идеальным миром и реальным миром - они вообще не различаются: раз они не идеальны, значит, это все равно, какой.
В.НАЙШУЛЬ: Знаете, я бы сказал так. Все-таки есть разница между несовершенной работой. У нас, например, несовершенное президентство – оно могло бы быть лучше. Но вот у нас нельзя сказать, что у нас несовершенный суд - его просто нет.
2. К.И.Сонин и В.А.Найшуль. "Жесть".
К.СОНИН: Можно я верну к Пиночету? Просто такой важный момент. Мне кажется, что у него примерно такой же ход мышления был: вот что-то они сидят в парламенте, разговаривают - а инфляция, а цены, а санкции. Одни предлагают это, другие – это, у этих быстрые темпы национализации, у этих – медленные, одни предлагают одну отрасль… А дай-ка я все проблемы решу вообще - я же знаю, как правильно. (...) Но мышление у него как раз такое - что одним десантным полком я сейчас все эти разговоры, выборы, что они там сменяются, один президент приходит, другой возвращается – а я сделаю как надо. Он один раз попробовал, назначил каких-то военных министрами экономики, они провалились, он привез людей из Чикаго, у них что-то получалось, потом у них 5 лет что-то получалось. Потом, в 1982 г., один кризис снес 10 лет, у них темпы роста - 2% получился за 10 лет, потому что один кризис при такой диктатуре - он стер все достижения. К 1990 г. он стал уже что-то такое чувствовать – что похвастаться единственное, чем он сможет – это экономическими успехами. Хотя сейчас, с собственно, видно во всем мире, что никакого чуда не было, потому что следующие 16 лет были гораздо лучше, вдвое лучше.
В.НАЙШУЛЬ: Я хотел бы задать вопрос - когда уважаемый мною К.Сонин говорит о том, что чувствовал и думал Пиночет – он выступает как литератор, как друг и наперсник Пиночета, который присутствовал при этих размышлениях? Я, например, встречался с Пиночетом.
Е.АЛЬБАЦ: В каком году?
В.НАЙШУЛЬ: Это было в 1991 и 1998 гг.
Е.АЛЬБАЦ: А вы, кстати, спрашивали, почему он отдал власть, почему не попытался…
В.НАЙШУЛЬ: Я могу рассказать про вопросы, которые я ему задавал. Этот вопрос я ему не задавал. Я очень хорошо знаю людей, которые проводили реформы. Вот этих самых «Чикаго-бойз», которые настоящие чилийцы, и которые экономисты с совершенно оригинальным мышлением, выдающиеся экономисты, одни из самых выдающихся экономистов. По-моему, 20 века.
К.СОНИН: Эта "выдающесть" в чем выражается? Есть у этого выход? Эдвард очень цитируемый, а Харбер, по-моему, самый высокооплачиваемый консультант в мире. Но вот кроме вот этого «попа» они что-нибудь еще достигли?
В.НАЙШУЛЬ: Да, конечно. Просто чилийские реформы… вообще надо сказать, что когда говорят о цифрах, я думаю, что грамотный подход экономиста -конечно, не жонглировать этими цифрами. Потому что знаете…
К.СОНИН: То есть, можно говорить, что было экономическое чудо, только не говоря, что темпы роста были вдвое ниже, чем следующие 16 лет?
В.НАЙШУЛЬ: Сейчас, я отвечу. Вы уже сказали про это, я теперь скажу свою точку зрения.
К.СОНИН: А про цифры мне нельзя будет говорить?
В.НАЙШУЛЬ: Нет, потом, когда я скажу, тогда вы скажете, ответите.
Е.АЛЬБАЦ: Авторитарно заметил Виталий Аркадьевич.
В.НАЙШУЛЬ: Нет, пожалуйста, вы можете предоставить слово К.Сонину, и я помолчу тогда.
Е.АЛЬБАЦ: Прошу вас.
В.НАЙШУЛЬ: Я хотел сказать, что ведь институциональные реформы, которые происходили. И чрезвычайно глубокие институциональные реформы, которые происходили в первый период в Чили – они, конечно, сопровождались ошибками. Была ошибка в области банковской системы и ошибка в области фиксированного курса местной валюты, которая вызвала кризис 1982 г. Но вообще говоря, это блестящие институциональные реформы, и они, эти реформы, они, конечно, приводят, как всякая большая перестройка, они приводят к падению производства. И следующее - и это все знают, что институциональные реформы приводят к падению продуктивности экономики. Дальше. За этим следует период, когда начинаются инвестиции.
К.СОНИН: Я об этом никогда не слышал.
В.НАЙШУЛЬ: Ну, просто надо книжки по институциональной экономике почитать.
К.СОНИН: Например, какую?
В.НАЙШУЛЬ: Ну, я не знаю….
К.СОНИН: А вы никакой, наверное, не знаете. [Это кажется грубостью, но внезапно оказывается просто констатацией реальности, см. 2-ю по счету реплику Найшуля]
В.НАЙШУЛЬ: Ну, что ж, будем считать, что так.
К.СОНИН: Например, какую - вы можете сказать? Посоветовать название?
В.НАЙШУЛЬ: Ну, это просто такая… я, честно говоря, не помню, просто это азбучные истины такие. Ну, можно ли провести институциональные реформы без падения уровня производства?
Вообще, повторю, все интересно.
Что меня особенно поражает - это внезапный провал, крушение Русского Мифа о Пиночете, столь же полное и стремительное, как крушение коммунизма на рубеже 1990-х. Кончина амбивалентного политика обычно повод для некоторого сдвига оценки его жизни в сторону примирительную; с Пиночетом этот закон не сработал, ровно наоборот. Подозреваю, тут дело не только в том, что убийцы Политковской и Литвиненко дали правым интеллектуалам понять, как пахнет "твердая рука" на деле; я думаю, что дело в подспудном осознании несовместимости с жизнью пиночетовской идеи. Споры с идеей обычно не выигрываются смертью, но есть одно исключение - когда это идея смерти.
Текст, несмотря на традиционно отвратительную работу расшифровщиков "Эха Москвы", достоин штудирования. Намечу несколько мотивов (выделения полужирным мои):
1. В.А.Найшуль и Е.М.Альбац, при участии К.И.Сонина:
Е.АЛЬБАЦ: Спасибо. Виталий Аркадьевич, вы считаетесь сторонником авторитарной мобилизации… модернизации, извините.
В.НАЙШУЛЬ: Я этого не знал.
Е.АЛЬБАЦ: Вас как-то принято относить именно к этой школе, к тем, кто полагает, что если побольше жесткой власти, то страна будет более управляемой, реформы будут идти быстрее.
В.НАЙШУЛЬ: ну, если это такой обычай, то пожалуйста. (...)
Е.АЛЬБАЦ: В 2000 г., когда В.Путин, выходец из КГБ, стал президентом, вы, насколько я помню, были среди тех, кто апеллировал к опыту Чили и Пиночета. Тогда немало людей в элите, в том числе, и экономисты, писали, как, например, писал об этом Петр Авен, что России необходим собственный Пиночет – это была такая очень популярная идея. Понятно, что вопрос гуманитарный, то есть, человеческой цены, экономистов не занимал, и видимо, не занимает и сейчас – чужие судьбы, чужая жизнь – они в ракурсе грандиозных задач и реформ, намерений, так и остаются чужими. Но все-таки, оглядываясь сегодня на 6 лет президентства Путина, на то, что получилось в итоге, на достижения авторитарного режима в стране – мне интересно, вы не изменили своего того взгляда на полезность российского Пиночета для реформ, для модернизации России?
В.НАЙШУЛЬ: Вообще-то я говорил о том, что нужен такой авторитарный лидер в 1993 г., а не в 2000.
Е.АЛЬБАЦ: В 2000 г. мы с вами беседовали на эту тему, Виталий Аркадьевич у вас в институте, вы об этом говорили в интервью М.Леонтьеву, тогда очень много на эту тему было ваших высказываний.
В.НАЙШУЛЬ: Ну, хорошо, ради бога. Я думаю, что тот строй, который существует в нашей стране с 1991 г., он употребляется с «как бы».(...)
Е.АЛЬБАЦ: Еще раз повторю свой вопрос. Вот эти 6 лет - 6 лет назад была иллюзия, что если будет авторитарный лидер, то удастся провести необходимые структурно-экономические реформы. Скажите, это произошло?
В.НАЙШУЛЬ: Знаете, в таком контексте я точно не говорил. Знаете, можно поднять мои тексты - вот такого - «структурно-экономческие реформы» - это просто не мой язык, честно говоря. Я думал в 90-е г., что России нужна сильная надноменклатурная власть. Это действительно была такая потребность. (...)
Е.АЛЬБАЦ: А вы телевизор смотрите?
В.НАЙШУЛЬ: Да, время от времени смотрю. Не каждый день, честно вам скажу.
Е.АЛЬБАЦ: И вам тоже не видно разницы.
В.НАЙШУЛЬ: Знаете, стилистика, конечно, она разная.
Е.АЛЬБАЦ: А информация? Вам достаточно информации, Виталий Аркадьевич?
В.НАЙШУЛЬ: Знаете, я бы сказал так - и тогда были плохие СМИ, и сейчас они плохие.
Е.АЛЬБАЦ: То есть, разницы вы не видите.
В.НАЙШУЛЬ: Я бы сказал так – мне, например, сильно не понравилось, как снимали группу писателей – такое было, если помните – это была вещь, которую организовали Березовский и Гусинский.
Е.АЛЬБАЦ: Я хорошо помню это.
В.НАЙШУЛЬ: Да. Ну, вот. Ну, это, собственно говоря, уже игра двух людей, которые контролируют СМИ, игра в государство. И это, в обще говоря, такая вещь, которая не есть хорошо, да? То есть, значит, я как-то беседовал с одним очень известным политиком – не буду его называть – он сказал, что над первыми каналами контроль должен был быть установлен - просто для того… для сохранения стабильности. Вот все остальное движение, в том числе, такая ползучая… ползучий государственный контроль над «Известиями», другими изданиями – это все совершенно… я бы сказал, что это все не функционально. А вот установление контроля над первыми тремя каналами, я думаю, что это вполне функциональное действие. Которое есть результат той трансформации, которая была раньше. Понимаете, все-таки надо понимать, что от того, что говорить «халва», слаще во рту не будет. Если этот институт является демократическим, то он демократический. А если он не демократический, то тогда… тогда он какой? Понимаете, все-таки действительно - с 1993 г. пытались – те институты, которые мы скопировали, пытались как-то их… на них возлагали надежду, что они будут вести себя так, как они ведут себя за границей. Этого не произошло.
К.СОНИН: А раз они не так совершенны, как мы вычитали в учебниках, как в другой жизни, то тогда они вообще плохие. То есть, если один губернатор сумел коррумпировано выиграть выборы, то мы вообще отменяем выборы губернатора, хотя на других выборах прекрасно проигрывали плохие губернаторы, и выигрывали лучшие кандидаты. То есть, у нас все различие проводится между идеальным миром и реальным миром - они вообще не различаются: раз они не идеальны, значит, это все равно, какой.
В.НАЙШУЛЬ: Знаете, я бы сказал так. Все-таки есть разница между несовершенной работой. У нас, например, несовершенное президентство – оно могло бы быть лучше. Но вот у нас нельзя сказать, что у нас несовершенный суд - его просто нет.
2. К.И.Сонин и В.А.Найшуль. "Жесть".
К.СОНИН: Можно я верну к Пиночету? Просто такой важный момент. Мне кажется, что у него примерно такой же ход мышления был: вот что-то они сидят в парламенте, разговаривают - а инфляция, а цены, а санкции. Одни предлагают это, другие – это, у этих быстрые темпы национализации, у этих – медленные, одни предлагают одну отрасль… А дай-ка я все проблемы решу вообще - я же знаю, как правильно. (...) Но мышление у него как раз такое - что одним десантным полком я сейчас все эти разговоры, выборы, что они там сменяются, один президент приходит, другой возвращается – а я сделаю как надо. Он один раз попробовал, назначил каких-то военных министрами экономики, они провалились, он привез людей из Чикаго, у них что-то получалось, потом у них 5 лет что-то получалось. Потом, в 1982 г., один кризис снес 10 лет, у них темпы роста - 2% получился за 10 лет, потому что один кризис при такой диктатуре - он стер все достижения. К 1990 г. он стал уже что-то такое чувствовать – что похвастаться единственное, чем он сможет – это экономическими успехами. Хотя сейчас, с собственно, видно во всем мире, что никакого чуда не было, потому что следующие 16 лет были гораздо лучше, вдвое лучше.
В.НАЙШУЛЬ: Я хотел бы задать вопрос - когда уважаемый мною К.Сонин говорит о том, что чувствовал и думал Пиночет – он выступает как литератор, как друг и наперсник Пиночета, который присутствовал при этих размышлениях? Я, например, встречался с Пиночетом.
Е.АЛЬБАЦ: В каком году?
В.НАЙШУЛЬ: Это было в 1991 и 1998 гг.
Е.АЛЬБАЦ: А вы, кстати, спрашивали, почему он отдал власть, почему не попытался…
В.НАЙШУЛЬ: Я могу рассказать про вопросы, которые я ему задавал. Этот вопрос я ему не задавал. Я очень хорошо знаю людей, которые проводили реформы. Вот этих самых «Чикаго-бойз», которые настоящие чилийцы, и которые экономисты с совершенно оригинальным мышлением, выдающиеся экономисты, одни из самых выдающихся экономистов. По-моему, 20 века.
К.СОНИН: Эта "выдающесть" в чем выражается? Есть у этого выход? Эдвард очень цитируемый, а Харбер, по-моему, самый высокооплачиваемый консультант в мире. Но вот кроме вот этого «попа» они что-нибудь еще достигли?
В.НАЙШУЛЬ: Да, конечно. Просто чилийские реформы… вообще надо сказать, что когда говорят о цифрах, я думаю, что грамотный подход экономиста -конечно, не жонглировать этими цифрами. Потому что знаете…
К.СОНИН: То есть, можно говорить, что было экономическое чудо, только не говоря, что темпы роста были вдвое ниже, чем следующие 16 лет?
В.НАЙШУЛЬ: Сейчас, я отвечу. Вы уже сказали про это, я теперь скажу свою точку зрения.
К.СОНИН: А про цифры мне нельзя будет говорить?
В.НАЙШУЛЬ: Нет, потом, когда я скажу, тогда вы скажете, ответите.
Е.АЛЬБАЦ: Авторитарно заметил Виталий Аркадьевич.
В.НАЙШУЛЬ: Нет, пожалуйста, вы можете предоставить слово К.Сонину, и я помолчу тогда.
Е.АЛЬБАЦ: Прошу вас.
В.НАЙШУЛЬ: Я хотел сказать, что ведь институциональные реформы, которые происходили. И чрезвычайно глубокие институциональные реформы, которые происходили в первый период в Чили – они, конечно, сопровождались ошибками. Была ошибка в области банковской системы и ошибка в области фиксированного курса местной валюты, которая вызвала кризис 1982 г. Но вообще говоря, это блестящие институциональные реформы, и они, эти реформы, они, конечно, приводят, как всякая большая перестройка, они приводят к падению производства. И следующее - и это все знают, что институциональные реформы приводят к падению продуктивности экономики. Дальше. За этим следует период, когда начинаются инвестиции.
К.СОНИН: Я об этом никогда не слышал.
В.НАЙШУЛЬ: Ну, просто надо книжки по институциональной экономике почитать.
К.СОНИН: Например, какую?
В.НАЙШУЛЬ: Ну, я не знаю….
К.СОНИН: А вы никакой, наверное, не знаете. [Это кажется грубостью, но внезапно оказывается просто констатацией реальности, см. 2-ю по счету реплику Найшуля]
В.НАЙШУЛЬ: Ну, что ж, будем считать, что так.
К.СОНИН: Например, какую - вы можете сказать? Посоветовать название?
В.НАЙШУЛЬ: Ну, это просто такая… я, честно говоря, не помню, просто это азбучные истины такие. Ну, можно ли провести институциональные реформы без падения уровня производства?
Вообще, повторю, все интересно.
Что меня особенно поражает - это внезапный провал, крушение Русского Мифа о Пиночете, столь же полное и стремительное, как крушение коммунизма на рубеже 1990-х. Кончина амбивалентного политика обычно повод для некоторого сдвига оценки его жизни в сторону примирительную; с Пиночетом этот закон не сработал, ровно наоборот. Подозреваю, тут дело не только в том, что убийцы Политковской и Литвиненко дали правым интеллектуалам понять, как пахнет "твердая рука" на деле; я думаю, что дело в подспудном осознании несовместимости с жизнью пиночетовской идеи. Споры с идеей обычно не выигрываются смертью, но есть одно исключение - когда это идея смерти.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Полагаю, однако, что исторический контекст все-таки имеет большое значение.
no subject
no subject
no subject
no subject
Причины сочувственного отношения многих либертарианцев и хм... правых государственников к г-ну генералу лежат на поверхности - это, полагаю, проекция Чили-1973 на Россию-1917. Вместе с достаточно спокойным, скажем так, отношением к демократии (ну и ее отсутствию).
no subject
2. "Пиночетовская идея": принципиальное отрицание не только демократии, но и либерализма, право-консервативный, почти фашистский комплекс идей о превосходстве интересов Нации над интересами индивидуума, в комплексе с ограниченным признанием автономии личности только или главным образом в сфере бизнеса, логически вытекающее отсюда сочетание авторитарного государства и принципов ласефер в экономике. Как описано тут:
Государственная программа
Букварь городской Руси"
и особенно тут: - О нормах современной российской государственности
no subject
"комплекс идей о превосходстве интересов Нации над интересами индивидуума, в комплексе с ограниченным признанием автономии личности только или главным образом в сфере бизнеса, логически вытекающее отсюда сочетание авторитарного государства и принципов ласефер в экономике" - это вообще как-то плохо одно с другим сходится. Особенно первая часть с последней. То есть с жизнью безусловно несовместим, да. Если такой странный комплекс идей у Пиночета имел место (чего не знаю, того не знаю), то из него скорее всего каждый что-то подходящее по вкусу выдергивал. Как к живительному источнику "китайского опыта" с равным энтузиазмом припадали и Зюганов и Илларионов.
no subject
Какой идеи придерживался дохлый Пиночет - мне плевать. Когда я говорю о "пиночетовской идее" - я имею в виду Найшуля, Леонтьева и далее по Вашему списку.
no subject
no subject
no subject
Конечно, еще есть
no subject
no subject
Смерть тут важна тем, что показывает, насколько все поляризовано - обычно "нейтралы" присоединяются к скорбящим, временно создавая впечатление перевеса сторонников. Тут оказалось, что нейтралов или нет, или мало даже в сумме со сторонниками.
См. также http://taki-net.livejournal.com/189609.html
no subject
no subject
Что вас тут так прикололо ?
При правильных экономических реформах сначала происходит спад, а затем больший подьем, выводящий на уровень значительно лучший чем до реформы.
По моему это понятно если немного подумать.
Bам уже доподлинно известно что Литвиненко убили "сторонники твердой руки" (а не какой-то бизнесмен или бюрократ которого Литвиненко шантажировал, например) ? Я что-то пропустил ?
no subject
Угу, и конечно это натсолько общеизвестно, что Вы, подобно Найшулю, других подтверждений (кроме общеизвестности) не знаете.
Да что Вы! Мне даже неизвестно, что его убили. Вот Путин говорит, что это несчастный случай:-))
У меня, кстати, нигде не сказано, что его убили именно сторонники твердой руки. Это Вы выдумали.
no subject
2. Тогда каким же образом они дали понять, как пахнет "твердая рука" ?
no subject
2. Существенно тут даже не то, убили ли кремлевские, или жулики, или кремлевские жулики. Существенна искренняя или показная солидарность властей с убийцами, которая призвана ЗАСТАВИТЬ думать, что "если надо - убъют". Солидарность на словах, и, куда важнее - солидарность в форме саботажа расследования. Замечу, что расследование другого политического убийства - отравления Щекочихина - было просто полностью сорвано.
Вот так и дали понять.
no subject
2. Где "показная солидарность властей с убийцами" ? Oни наоборот говорят "нам не выгодно, мы конечно ни при чем".