![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Изнасилование - не главное, но самое страшное, концентрированное выражение женского рабства - в развитых странах отчасти преодоленного, но очень отчасти.
Как символический центр системы рабства и подавления, изнасилование многозначно.
Во-первых, сам по себе насильственный акт половой акт, в куда большей степени чем насилие вообще - является манифестацией порабощения.
Во-вторых, и об этом много и правильно говорится среди правильных людей, это порабощение закреплено внешним, обнимающим слоем системно-культурного отрицания трагедии. В господствующей культуре:
- изнасилований не бывает (основной их части, тех, что без ножа и не в подворотне), это, оказывается, "они сами хотели";
- те немногие, что бывают, всегда спровоцированы жертвой (поведением, одеждой и т.п.)
Но я хочу поговорить о третьем слое, о третьем порабощении, об использовании изнасилований для закрепления власти одних мужчин над другими. Речь идет о классическом мифе всех больных расизмом обществ - мифе, что низкостатусное презираемое меньшинство насилует женщин статусного большинства. Это чрезвычайно важный миф для консолидации общества против меньшинства; в качестве хорошо известного примера можно вспомнить историю межрасовых отношений в США с 1860-х до 1960-х гг. Более близкие примеры жители экс-СССР могут наблюдать без учебника истории...
Спрашивается, почему именно этот миф оказывается столь действенным? Не имущественные преступления, не убийства, наконец? Какой ментальный механизм поднимает "белых" в этом случае сильнее, чем в случае (предполагаемого) убийства?
Как кажется, ответ таков: происходит апелляция к архетипу общего владения всеми женщинами "расы". "Это наша женщина, не ихняя".
Так женщин в третий раз заставляют служить порабощению, пусть и не своему - и этой службой они закрепляют и свое рабство, потому что подтверждают свой статус "имущества", собственности племени на этот раз.
Как символический центр системы рабства и подавления, изнасилование многозначно.
Во-первых, сам по себе насильственный акт половой акт, в куда большей степени чем насилие вообще - является манифестацией порабощения.
Во-вторых, и об этом много и правильно говорится среди правильных людей, это порабощение закреплено внешним, обнимающим слоем системно-культурного отрицания трагедии. В господствующей культуре:
- изнасилований не бывает (основной их части, тех, что без ножа и не в подворотне), это, оказывается, "они сами хотели";
- те немногие, что бывают, всегда спровоцированы жертвой (поведением, одеждой и т.п.)
Но я хочу поговорить о третьем слое, о третьем порабощении, об использовании изнасилований для закрепления власти одних мужчин над другими. Речь идет о классическом мифе всех больных расизмом обществ - мифе, что низкостатусное презираемое меньшинство насилует женщин статусного большинства. Это чрезвычайно важный миф для консолидации общества против меньшинства; в качестве хорошо известного примера можно вспомнить историю межрасовых отношений в США с 1860-х до 1960-х гг. Более близкие примеры жители экс-СССР могут наблюдать без учебника истории...
Спрашивается, почему именно этот миф оказывается столь действенным? Не имущественные преступления, не убийства, наконец? Какой ментальный механизм поднимает "белых" в этом случае сильнее, чем в случае (предполагаемого) убийства?
Как кажется, ответ таков: происходит апелляция к архетипу общего владения всеми женщинами "расы". "Это наша женщина, не ихняя".
Так женщин в третий раз заставляют служить порабощению, пусть и не своему - и этой службой они закрепляют и свое рабство, потому что подтверждают свой статус "имущества", собственности племени на этот раз.