![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Своего рода черновик протокола, можно править и добавлять.
Я задал достаточно рутинный вопрос (о контроле за торговлей предметами двойного назначения, могущими использоваться как оружие тайных/массовых убийств). Разумеется, меня интересовали все возникающие по ходу темы.
Целью дискуссии, как я ее вел, является устранение накопившихся (у меня и у других людей) неясностей, недоумений, ложных толкований по поводу либертарианства.
Далее - мое понимание ситуации.
1.1). Либертарианцы считают, что утверждение "свободная сделка сторон всегда эффективнее внешней регуляции" абсолютно. Иными словами, замена любого фрагмента социальной сети, основанного на регуляции, на свободную сделку, независимо от сохранения рядом регулируемых сегментов, ведет к росту эффективности.
1.2). Однако, этот рост эффективности определяется только в терминах либертарианской теории (далее просто Теории). Он затрагивает только участников сделки, их суммарная выгода оказывается выше, чем в случае ограничения их свободы сделки регуляцией (замечание - в таком случае, кажется, исходное утверждение имеет смысл только тогда, когда сделка все же была и раньше, но не совсем свободная). Так определенная эффективность может резко не совпадать с интуитивным определением эффективности для не-приверженцев теории.
1.3). В частности, Теория не может корректно описать различия между удаленными состояниями общества; кажется, из пункта 2 следует, что нельзя вообще ничего сказать об эффективности нерыночных экономик.
Это разминка, дальше начинается самое интересное. Есть один вид товара, рынок которого вплетается прямо в социальную ткань и судьбы людей - это рабочая сила. Тут такой момент: в большинстве стран Европы с 17-18 века основную часть занятых в промышленности и на транспорте, в меньшей степени сельском хозяйстве и торговле - составляли наемные работники. Уровень зарплат, варьируя от страны к стране, от отрасли к отрасти и индивидуально, в целом был таков, что не обеспечивал наемным работникам уровня жизни, совместимого с "человеческим достоинством" (по меркам этих эпох и стран). Что более существенно, зарплата не обеспечивала получение детьми из семей наемных работников образования и обретала их на наследование такого положения.
Между тем, к концу 18 века рынок труда был практически свободным (значительно более свободным, чем сейчас). Исчезли отстатки крепостничества, не было ограничений в перемещении рабочей силы (даже через границы государств), не было "трудового законодательства" и профсоюзов. В течение второй половины 18 века и всего 19 - огромный прогресс техники и науки. Однако уровень зарлат наемных работников (в том, что касается вышеописанной качественной картины) - не менялся, при том что жизнь среднего и выше среднего класса претерпела радикальные изменения. Медленный рост начался с 1880-х гг. на фоне политического давления наемных работников на правительства. Он резко ускорился с начала 20 века и привел к фактическому слиянию рабочего класса и нижней части среднего класса. В частности, появилась массовая социальная мобильность через границу нижнего среднего класса (уровень образования детей рабочих и этой группы стал одинаков) и редкая, но не эпизодическая - с более высокими слоями.
При этом рынок рабочей силы начал регулироваться резко, демонстративно нерыночными методами. Регуляций буквально сотни, но центральной и самой важной является "закон о 8-часовом рабочем дне" - принудительное картельное соглашение, запрещающее продавцам рабочей силы продавать ее в объемах, больших примерно 40-50 часов в неделю. Картель такого рода на товарном рынке обычно ведет к общему росту цен на охваченный картелем товар, особенно если его невозможно заменить или отказаться от его потребления. Отсюда общим местом современной культуры стало представление, что резкое улучшение положения рабочего класса связано именно с этой, вопиюще противоречащей Теории, системой регулятивных мер.
Итак, вопросы этой группы. Участниками были сформулированы разные позиции, никаких попыток примирить их не было (вообще ни одного случая полемики между либертарианцами, несмотря на расхождения позиций - не было).
2.1). Была высказана позиция, что "красно-зеленый переход" вообще не является достойной задачей.
2.2). Еще одна позиция: Теория ничего не говорит о том, что произойдет при отмене регуляций рынка, с такими абстрактными и несопоставимыми вещами, как зеленое и красное состояние. Можно только сказать, что суммарный доход нанимателя и работника увеличится, если акт продажи рабочей силы будет происходить вне контроля третих лиц. Возможно, доход работников упадет, но доход нанимателей вырастет сильнее, и они смогут решить возникшие социальные проблемы, например, в форме благотворительности.
2.3). Еще одна: стабильный рост доходов работников имел место, но связан с бурным техническим прогрессом, а не с нерыночными регуляциями. Остается неясным, почему фактор прогресса действовал более ста лет (с 1750-х до 1870-х гг.) в условиях свободного рынка труда и не привел к росту, а потом вдруг бурно включился одновременно с регуляцией рынка труда.
2.4). Стабильный рост доходов работников может быть объяснен чисто рыночными механизмами, регуляция рынка ему не помогла (или помогла в слабой степени). Эта точка зрения была продекларирована, но не была обоснована.
Теперь - важное. Большинство людей, чьи общественные взгляды укоренены в гуманизме (я их называю либералами), считают "красно-зеленый переход" основным историческим событием Нового времени, базой нынешнего состояния культуры и моральным императивом. Их (наше) отношение к либертарианству будет зависеть от ответов на заданные выше вопросы - от разумной доли уверенности в том, что
В случае реализации либертарианской программы не произойдет, в условиях возврата к свободному рынку труда - и отката к "красному" состоянию общества, что этот откат, более того, не будет еще и приветствоваться адептами Теории.
"Я здесь стою и не могу иначе".
Пост Скриптум. Еще один, побочный вопрос - но, может быть, тоже важный.
Пусть некая сделка протекает в условиях (почти) не регулируемой рыночной среды. Участник А выиграл 2 бонусов, участник Б 18 бонусов. Пусть теперь усилилось нерыночное воздействие, и сделка произошла на других условиях: А выиграл 3 бонусов, Б 12 бонусов. Все по Теории, в сумме они проиграли.
3.1). Почему А должно быть интересно, что Б проиграл? Он-то выиграл? С его стороны будет экономически обоснованным поведением поддержать такую регуляцию.
Далее, почему мы считаем бонусы только двух сторон? Есть третьи стороны, которые получают бонусы от сделки (часто независимо от своей воли). Например, от повышения зарплат промышленных рабочих сильно выигрывают розничные торговцы продовольствием и ширпотребом - хотя они не являются стороной сделки.
3.2). Можно ли утверждать, что в условиях ослабления регуляции сумма всех бонусов (участников сделки и третьих лиц) вырастет?
Разумеется, можно отвести всю вообще проблему (вместе с теоремой об эффективности, кстати), введя религиозный запрет на недобровольные сделки - но тогда зачем разводить наукообразие?
Я задал достаточно рутинный вопрос (о контроле за торговлей предметами двойного назначения, могущими использоваться как оружие тайных/массовых убийств). Разумеется, меня интересовали все возникающие по ходу темы.
Целью дискуссии, как я ее вел, является устранение накопившихся (у меня и у других людей) неясностей, недоумений, ложных толкований по поводу либертарианства.
Далее - мое понимание ситуации.
1.1). Либертарианцы считают, что утверждение "свободная сделка сторон всегда эффективнее внешней регуляции" абсолютно. Иными словами, замена любого фрагмента социальной сети, основанного на регуляции, на свободную сделку, независимо от сохранения рядом регулируемых сегментов, ведет к росту эффективности.
1.2). Однако, этот рост эффективности определяется только в терминах либертарианской теории (далее просто Теории). Он затрагивает только участников сделки, их суммарная выгода оказывается выше, чем в случае ограничения их свободы сделки регуляцией (замечание - в таком случае, кажется, исходное утверждение имеет смысл только тогда, когда сделка все же была и раньше, но не совсем свободная). Так определенная эффективность может резко не совпадать с интуитивным определением эффективности для не-приверженцев теории.
1.3). В частности, Теория не может корректно описать различия между удаленными состояниями общества; кажется, из пункта 2 следует, что нельзя вообще ничего сказать об эффективности нерыночных экономик.
Это разминка, дальше начинается самое интересное. Есть один вид товара, рынок которого вплетается прямо в социальную ткань и судьбы людей - это рабочая сила. Тут такой момент: в большинстве стран Европы с 17-18 века основную часть занятых в промышленности и на транспорте, в меньшей степени сельском хозяйстве и торговле - составляли наемные работники. Уровень зарплат, варьируя от страны к стране, от отрасли к отрасти и индивидуально, в целом был таков, что не обеспечивал наемным работникам уровня жизни, совместимого с "человеческим достоинством" (по меркам этих эпох и стран). Что более существенно, зарплата не обеспечивала получение детьми из семей наемных работников образования и обретала их на наследование такого положения.
Между тем, к концу 18 века рынок труда был практически свободным (значительно более свободным, чем сейчас). Исчезли отстатки крепостничества, не было ограничений в перемещении рабочей силы (даже через границы государств), не было "трудового законодательства" и профсоюзов. В течение второй половины 18 века и всего 19 - огромный прогресс техники и науки. Однако уровень зарлат наемных работников (в том, что касается вышеописанной качественной картины) - не менялся, при том что жизнь среднего и выше среднего класса претерпела радикальные изменения. Медленный рост начался с 1880-х гг. на фоне политического давления наемных работников на правительства. Он резко ускорился с начала 20 века и привел к фактическому слиянию рабочего класса и нижней части среднего класса. В частности, появилась массовая социальная мобильность через границу нижнего среднего класса (уровень образования детей рабочих и этой группы стал одинаков) и редкая, но не эпизодическая - с более высокими слоями.
При этом рынок рабочей силы начал регулироваться резко, демонстративно нерыночными методами. Регуляций буквально сотни, но центральной и самой важной является "закон о 8-часовом рабочем дне" - принудительное картельное соглашение, запрещающее продавцам рабочей силы продавать ее в объемах, больших примерно 40-50 часов в неделю. Картель такого рода на товарном рынке обычно ведет к общему росту цен на охваченный картелем товар, особенно если его невозможно заменить или отказаться от его потребления. Отсюда общим местом современной культуры стало представление, что резкое улучшение положения рабочего класса связано именно с этой, вопиюще противоречащей Теории, системой регулятивных мер.
Итак, вопросы этой группы. Участниками были сформулированы разные позиции, никаких попыток примирить их не было (вообще ни одного случая полемики между либертарианцами, несмотря на расхождения позиций - не было).
2.1). Была высказана позиция, что "красно-зеленый переход" вообще не является достойной задачей.
2.2). Еще одна позиция: Теория ничего не говорит о том, что произойдет при отмене регуляций рынка, с такими абстрактными и несопоставимыми вещами, как зеленое и красное состояние. Можно только сказать, что суммарный доход нанимателя и работника увеличится, если акт продажи рабочей силы будет происходить вне контроля третих лиц. Возможно, доход работников упадет, но доход нанимателей вырастет сильнее, и они смогут решить возникшие социальные проблемы, например, в форме благотворительности.
2.3). Еще одна: стабильный рост доходов работников имел место, но связан с бурным техническим прогрессом, а не с нерыночными регуляциями. Остается неясным, почему фактор прогресса действовал более ста лет (с 1750-х до 1870-х гг.) в условиях свободного рынка труда и не привел к росту, а потом вдруг бурно включился одновременно с регуляцией рынка труда.
2.4). Стабильный рост доходов работников может быть объяснен чисто рыночными механизмами, регуляция рынка ему не помогла (или помогла в слабой степени). Эта точка зрения была продекларирована, но не была обоснована.
Теперь - важное. Большинство людей, чьи общественные взгляды укоренены в гуманизме (я их называю либералами), считают "красно-зеленый переход" основным историческим событием Нового времени, базой нынешнего состояния культуры и моральным императивом. Их (наше) отношение к либертарианству будет зависеть от ответов на заданные выше вопросы - от разумной доли уверенности в том, что
В случае реализации либертарианской программы не произойдет, в условиях возврата к свободному рынку труда - и отката к "красному" состоянию общества, что этот откат, более того, не будет еще и приветствоваться адептами Теории.
"Я здесь стою и не могу иначе".
Пост Скриптум. Еще один, побочный вопрос - но, может быть, тоже важный.
Пусть некая сделка протекает в условиях (почти) не регулируемой рыночной среды. Участник А выиграл 2 бонусов, участник Б 18 бонусов. Пусть теперь усилилось нерыночное воздействие, и сделка произошла на других условиях: А выиграл 3 бонусов, Б 12 бонусов. Все по Теории, в сумме они проиграли.
3.1). Почему А должно быть интересно, что Б проиграл? Он-то выиграл? С его стороны будет экономически обоснованным поведением поддержать такую регуляцию.
Далее, почему мы считаем бонусы только двух сторон? Есть третьи стороны, которые получают бонусы от сделки (часто независимо от своей воли). Например, от повышения зарплат промышленных рабочих сильно выигрывают розничные торговцы продовольствием и ширпотребом - хотя они не являются стороной сделки.
3.2). Можно ли утверждать, что в условиях ослабления регуляции сумма всех бонусов (участников сделки и третьих лиц) вырастет?
Разумеется, можно отвести всю вообще проблему (вместе с теоремой об эффективности, кстати), введя религиозный запрет на недобровольные сделки - но тогда зачем разводить наукообразие?
"По основной части повестки дня вопросов нет?"
Сталин. Объявляю повестку дня. 1. О расстреле всех евреев. 2. В части "разное" - о перекраске стен Политбюро в зеленый цвет.
Молотов. А почему в зеленый?
Сталин. По основной части повестки дня, я вижу, вопросов нет?
Re: "По основной части повестки дня вопросов нет?"