![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Их обер-преподобие, Ведущий Публицист Российской Федерации опубликовал в 1994 году такой текст:
Frankfurter "Кatjuscha"
Закон сохранения материи действует. Покуда российские генералы и политики по инерции доругиваются с немцами о деталях окончательного ухода российских войск из Германии, место солдат немедля заполняет армия российских уличных музыкантов. Вместо старинного сюжета "Певец во стане русских воинов" является "Певец во стане бундесбюргеров". Новый сюжет впечатляет. За два года с торговых улиц и туристических топталищ оказались начисто выметены господствовавшие там прежде зажигательные латиноамериканцы и бьющие в тамтам негры. Вместо того на мюнхенской Karlsplatz русский инвалид наигрывает "Раскинулось море широко", а в славном имперском городе Франкфурте, на площади, где венчались короной Священной Римской Империи германские императоры, могучий бас под звуки гармошки выводит: "Жило двенадцать разбойников, жил Кудеяр-атаман".
Один советский генерал в своих мемуарах возмущался мнением плененного в июле 1941 года немецкого полковника, сообщившего ему, что истинное и единственное призвание славян -- выращивать хлеб и петь печальные славянские песни. Насчет хлеба -- обозревая успехи отечественного АПК -- герр оберст явно погорячился, но что касается печальных песен, то, доживи он до наших дней, уличная жизнь Франкфурта-на-Майне сильно укрепила бы его в давнем заблуждении. С другой стороны, в свете рассуждений о грядущем русском прорыве на западные рынки триумф русской песни обнадеживает. Музыкальные культуры, как известно, распространяются по всеми миру волнами (итальянский мелос -- в XVIII-XIX вв., латиноамериканский и афро-американский -- в XX-м), так что изобилие русского bel canto на священных камнях Европы сулит русскому мелосу к XXI веку всемирное господство.
Впрочем, некоторые детали наблюдающегося прорыва интересны не столько для всемирного музыковедения, сколько для внутрироссийской социологии. Посередь богатых универсальных магазинов, возле франкфуртской Hauptwache хор в сарафанах и косоворотках, как будто сошедший с экрана телевизора брежневских времен, исполняет "Катюшу". Немцы молодого и среднего возраста безразлично проходят мимо, ибо, как сказано выше, русским мелосом европейца уже никак не удивишь, а историческую специфику данной песни послевоенные поколения немцев не знают. Зато в состоянии, близком к обалдеванию, пребывают немецкие ветераны Великой Отечественной войны: зачарованно слушают, фотографируют на память и, кажется, ничего не понимают.
Понять и вправду мудрено.
Волею судеб итальянская народная песня (в годы второй мировой войны итальянские партизаны на тот самый мотив пели: "Conquistaremo la nostra primavera per la patria, per la liberta", т. е. "Добудем в бою нашу весну -- ради отечества, ради свободы") сделалась заветным символом советской предвоенной, а главное -- военной эпохи. Мало того, что по своей чистоте и искренности песня сделалась народной, но она еще сделалась слишком известной немцу. На передовой советские пропагандисты вслед за предложением сдаваться и положенными тут агитками крутили для развлечения немцев "Катюшу" (а те отвечали шквальным огнем). Немецкие пропагандисты делали то же самое и тоже крутили музыку -- когда "Лили Марлен", когда и "Катюшу". Horribile dictu -- две самые знаменитые песни второй мировой войны оказались таковыми, потому что были очень похожи друг на друга и простыми человеческими словами говорили про одно и то же, самое важное и дорогое -- война, любовь, разлука. Разница лишь в том, что у немцев по далекой любимой тосковал солдат -- "Mit dir, Lili Marlen", а у русских по солдату тосковала возлюбленная -- "Пусть он вспомнит девушку простую, пусть услышит, как она поет, пусть он землю бережет родную, а любовь Катюша сбережет".
Но именно потому, что песня в самом деле выражает заветные чувства реального (а не мифического) солдата той войны, деликатное отношение к ней вполне уместно, а исполнение ее на потеху бывшему противнику -- не вполне. Чтобы понять фантастичность франкфуртской уличной сцены можно пофантазировать на тему "если бы".
...Германия побеждает союзные нации и заключает мир. В обкорнанной, ампутированной России рушится коммунистический режим. Идут невыносимо тяжелые 40 -- 50-е годы. Россия бредет сквозь долину слез и подымается из пепла, делаясь самой богатой и свободной державой континента. Третий рейх, доуничтожив всех попавшихк к нему в лапы евреев, несколько успокаивается, осуждает культ личности Гитлера, периодически оказывает вооруженную братскую помощь Франции и Италии, тихо загнивает под властью своего национал-социалистического Брежнева и усиленно строит монументы в честь победы над силами мировой плутократии. Фюрером и рейхсканцлером делается перестройщик, в Риме, Париже, Праге и Будапеште совершаются "бархатные революции", рейх трещит по швам, задыхаясь в тисках инфляции и коррупции. Победители-арийцы в баварских национальных костюмах стоят на лопающемся от богатства Невском проспекте и под звуки губной гармоники на потеху русским недочеловекам исполняют "Лили Марлен"...
Видя такое дело, ухоженный и благоухающий дорогим одеколоном русский ветеран войны обалдевал бы не меньше, чем балдеет его немецкий коллега. И не меньше, чем обалдевает ныне заброшенный и нищий российский ветеран.
Оставим и тех, и этих ветеранов с их удивлением и -- с учетом франкфуртской сцены -- зададимся вопросом: подготовка к празднованию 50-летия победы идет полным ходом, развернуты обширные планы монументальной пропаганды, попутно россияне сильно обижаются, не будучи зваными на аналогичные союзнические мероприятия (типа 50-летия Второго фронта) -- но что, собственно, предполагается праздновать?
Юбилей победы над фашизмом, годовщину избавления человечества от коричневой чумы? Да, но для этого государство и общество в своем поведении должны исходить из того, что нацизм есть мерзость перед Господом, а люди, пораженные коричневой чумой, суть если не опасные преступники, то по крайней мере изгои и прокаженные, которых должен остерегаться всякий добропорядочный гражданин. В стране, где зараженность коричневой чумой никак не является препятствием для вхождения в политическую и культурную элиту, где решительное отвержение нацизма принято называть "разжиганием гражданской войны", "охотой на ведьм", "тоталитарным наступлением на права человека", где открвоенное попустительство откровенно нацистской пропаганде является устоявшейся государтсвенной практикой, -- в такой стране праздновать давнюю победу над коричневой чумой было бы несколько странно. С какой собственно, радости ликовать по поводу 50-летия победы над идеологией, исповедание которой сегодня считается допустимым и едва ли не похвальным?
Можно было бы просто почтить память павших, произнеся над их могилами прочувствованное: "Спите спокойно, это не повторится", -- но как можно говорить, что это не повторится, если это уже повторяется?
Избегая, как это ныне принято, недвусмысленного отвержения национал-социалистской мерзотины, можно было бы по образцу пропаганды брежневских времен сосредоточиться на великодержавных плодах победы. Но когда гордые победители побираются перед униженными побежденными и в рамках общегосударственных (немец, дай столько-то миллиардов DM на то-то и то-то), и частным образом (frankfurter "Katjuscha"), тема державности как-то не очень актуальна. Причем предъявляемые Горбачеву (Ельцину, Козыреву etc.) стандартные обвинения в развале империи тут не слишком годятся. Будь Горбачев чрезвычайно прижимист, сохранись восточный блок в неприкосновенной и гордой нищете, русские люди -- представься им к тому возможность -- точно так же ездили бы побираться за границу. Упраздняющий всякую державность мысленный сдвиг -- от прежнего "в Германии, в Германии, в проклятой стороне" к нынешнему "в Германии, в Германии, в богатой стороне" -- произошел задолго до Горбачева. Более того, давно замечено, что для варварских империй чрезмерный захват культурно чуждых земель опасен, ибо новые приобретения несут в себе яд иной, более высокой культуры. 1945 год с фактической аннексией Советским Союзом половины Европы как раз и означал заглатывание яда чуждой культуры -- с точки зрения державности чему ж тут радоваться и что тут праздновать?
Всех вышеприведенных подводных камней можно избежать лишь в одном случае -- встать на точку зрения бесстрастного историка и отметить, что в столкновении двух великих держав, Германии и СССР в 1945 году СССР одержал победу и эта победа имела важные последствия для судеб Европы и всего мира. С этим согласятся все, но в истории бессчетное число раз бывало, что одна держава побеждала другую и это имело важные последствия -- что же тут специально праздновать?
...При одолевающем российских вождей идеологическом вакууме, при явном нежелании занять четко цивилизаторскую позицию и не менее явном желании изобрести какое-то эрзац-державное миросозерцание пятидесятилетний юбилей победы над Германией воспринимается ими как нечаянный дар небес -- хотя в действительности трезвые рассуждения над юбилейной датой обваливают все конструкции державной эрзац-идеологии. В точном соответствии со словами поэта-песенника -- "Ой ты, песня, песенка девичья, ты лети за ясным солнцем вслед" -- "Катюша", полетев за ясным солцем, т. е. на запад, долетела до слияния Рейна и Майна -- там и "поплыли туманы над рекой". Унизительной наглядностью своего нынешнего полета чудная песня сильно подгадила московским идеологическим упражнениям...
1994.
Сегодня он комментирует это словами я никому не обещал, что никогда не поумнею.
А я вот думаю - зря говорят "мастерство не пропьешь". Как нефига делать.
навеяно![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
yakov_a_jerkov
Frankfurter "Кatjuscha"
Закон сохранения материи действует. Покуда российские генералы и политики по инерции доругиваются с немцами о деталях окончательного ухода российских войск из Германии, место солдат немедля заполняет армия российских уличных музыкантов. Вместо старинного сюжета "Певец во стане русских воинов" является "Певец во стане бундесбюргеров". Новый сюжет впечатляет. За два года с торговых улиц и туристических топталищ оказались начисто выметены господствовавшие там прежде зажигательные латиноамериканцы и бьющие в тамтам негры. Вместо того на мюнхенской Karlsplatz русский инвалид наигрывает "Раскинулось море широко", а в славном имперском городе Франкфурте, на площади, где венчались короной Священной Римской Империи германские императоры, могучий бас под звуки гармошки выводит: "Жило двенадцать разбойников, жил Кудеяр-атаман".
Один советский генерал в своих мемуарах возмущался мнением плененного в июле 1941 года немецкого полковника, сообщившего ему, что истинное и единственное призвание славян -- выращивать хлеб и петь печальные славянские песни. Насчет хлеба -- обозревая успехи отечественного АПК -- герр оберст явно погорячился, но что касается печальных песен, то, доживи он до наших дней, уличная жизнь Франкфурта-на-Майне сильно укрепила бы его в давнем заблуждении. С другой стороны, в свете рассуждений о грядущем русском прорыве на западные рынки триумф русской песни обнадеживает. Музыкальные культуры, как известно, распространяются по всеми миру волнами (итальянский мелос -- в XVIII-XIX вв., латиноамериканский и афро-американский -- в XX-м), так что изобилие русского bel canto на священных камнях Европы сулит русскому мелосу к XXI веку всемирное господство.
Впрочем, некоторые детали наблюдающегося прорыва интересны не столько для всемирного музыковедения, сколько для внутрироссийской социологии. Посередь богатых универсальных магазинов, возле франкфуртской Hauptwache хор в сарафанах и косоворотках, как будто сошедший с экрана телевизора брежневских времен, исполняет "Катюшу". Немцы молодого и среднего возраста безразлично проходят мимо, ибо, как сказано выше, русским мелосом европейца уже никак не удивишь, а историческую специфику данной песни послевоенные поколения немцев не знают. Зато в состоянии, близком к обалдеванию, пребывают немецкие ветераны Великой Отечественной войны: зачарованно слушают, фотографируют на память и, кажется, ничего не понимают.
Понять и вправду мудрено.
Волею судеб итальянская народная песня (в годы второй мировой войны итальянские партизаны на тот самый мотив пели: "Conquistaremo la nostra primavera per la patria, per la liberta", т. е. "Добудем в бою нашу весну -- ради отечества, ради свободы") сделалась заветным символом советской предвоенной, а главное -- военной эпохи. Мало того, что по своей чистоте и искренности песня сделалась народной, но она еще сделалась слишком известной немцу. На передовой советские пропагандисты вслед за предложением сдаваться и положенными тут агитками крутили для развлечения немцев "Катюшу" (а те отвечали шквальным огнем). Немецкие пропагандисты делали то же самое и тоже крутили музыку -- когда "Лили Марлен", когда и "Катюшу". Horribile dictu -- две самые знаменитые песни второй мировой войны оказались таковыми, потому что были очень похожи друг на друга и простыми человеческими словами говорили про одно и то же, самое важное и дорогое -- война, любовь, разлука. Разница лишь в том, что у немцев по далекой любимой тосковал солдат -- "Mit dir, Lili Marlen", а у русских по солдату тосковала возлюбленная -- "Пусть он вспомнит девушку простую, пусть услышит, как она поет, пусть он землю бережет родную, а любовь Катюша сбережет".
Но именно потому, что песня в самом деле выражает заветные чувства реального (а не мифического) солдата той войны, деликатное отношение к ней вполне уместно, а исполнение ее на потеху бывшему противнику -- не вполне. Чтобы понять фантастичность франкфуртской уличной сцены можно пофантазировать на тему "если бы".
...Германия побеждает союзные нации и заключает мир. В обкорнанной, ампутированной России рушится коммунистический режим. Идут невыносимо тяжелые 40 -- 50-е годы. Россия бредет сквозь долину слез и подымается из пепла, делаясь самой богатой и свободной державой континента. Третий рейх, доуничтожив всех попавшихк к нему в лапы евреев, несколько успокаивается, осуждает культ личности Гитлера, периодически оказывает вооруженную братскую помощь Франции и Италии, тихо загнивает под властью своего национал-социалистического Брежнева и усиленно строит монументы в честь победы над силами мировой плутократии. Фюрером и рейхсканцлером делается перестройщик, в Риме, Париже, Праге и Будапеште совершаются "бархатные революции", рейх трещит по швам, задыхаясь в тисках инфляции и коррупции. Победители-арийцы в баварских национальных костюмах стоят на лопающемся от богатства Невском проспекте и под звуки губной гармоники на потеху русским недочеловекам исполняют "Лили Марлен"...
Видя такое дело, ухоженный и благоухающий дорогим одеколоном русский ветеран войны обалдевал бы не меньше, чем балдеет его немецкий коллега. И не меньше, чем обалдевает ныне заброшенный и нищий российский ветеран.
Оставим и тех, и этих ветеранов с их удивлением и -- с учетом франкфуртской сцены -- зададимся вопросом: подготовка к празднованию 50-летия победы идет полным ходом, развернуты обширные планы монументальной пропаганды, попутно россияне сильно обижаются, не будучи зваными на аналогичные союзнические мероприятия (типа 50-летия Второго фронта) -- но что, собственно, предполагается праздновать?
Юбилей победы над фашизмом, годовщину избавления человечества от коричневой чумы? Да, но для этого государство и общество в своем поведении должны исходить из того, что нацизм есть мерзость перед Господом, а люди, пораженные коричневой чумой, суть если не опасные преступники, то по крайней мере изгои и прокаженные, которых должен остерегаться всякий добропорядочный гражданин. В стране, где зараженность коричневой чумой никак не является препятствием для вхождения в политическую и культурную элиту, где решительное отвержение нацизма принято называть "разжиганием гражданской войны", "охотой на ведьм", "тоталитарным наступлением на права человека", где открвоенное попустительство откровенно нацистской пропаганде является устоявшейся государтсвенной практикой, -- в такой стране праздновать давнюю победу над коричневой чумой было бы несколько странно. С какой собственно, радости ликовать по поводу 50-летия победы над идеологией, исповедание которой сегодня считается допустимым и едва ли не похвальным?
Можно было бы просто почтить память павших, произнеся над их могилами прочувствованное: "Спите спокойно, это не повторится", -- но как можно говорить, что это не повторится, если это уже повторяется?
Избегая, как это ныне принято, недвусмысленного отвержения национал-социалистской мерзотины, можно было бы по образцу пропаганды брежневских времен сосредоточиться на великодержавных плодах победы. Но когда гордые победители побираются перед униженными побежденными и в рамках общегосударственных (немец, дай столько-то миллиардов DM на то-то и то-то), и частным образом (frankfurter "Katjuscha"), тема державности как-то не очень актуальна. Причем предъявляемые Горбачеву (Ельцину, Козыреву etc.) стандартные обвинения в развале империи тут не слишком годятся. Будь Горбачев чрезвычайно прижимист, сохранись восточный блок в неприкосновенной и гордой нищете, русские люди -- представься им к тому возможность -- точно так же ездили бы побираться за границу. Упраздняющий всякую державность мысленный сдвиг -- от прежнего "в Германии, в Германии, в проклятой стороне" к нынешнему "в Германии, в Германии, в богатой стороне" -- произошел задолго до Горбачева. Более того, давно замечено, что для варварских империй чрезмерный захват культурно чуждых земель опасен, ибо новые приобретения несут в себе яд иной, более высокой культуры. 1945 год с фактической аннексией Советским Союзом половины Европы как раз и означал заглатывание яда чуждой культуры -- с точки зрения державности чему ж тут радоваться и что тут праздновать?
Всех вышеприведенных подводных камней можно избежать лишь в одном случае -- встать на точку зрения бесстрастного историка и отметить, что в столкновении двух великих держав, Германии и СССР в 1945 году СССР одержал победу и эта победа имела важные последствия для судеб Европы и всего мира. С этим согласятся все, но в истории бессчетное число раз бывало, что одна держава побеждала другую и это имело важные последствия -- что же тут специально праздновать?
...При одолевающем российских вождей идеологическом вакууме, при явном нежелании занять четко цивилизаторскую позицию и не менее явном желании изобрести какое-то эрзац-державное миросозерцание пятидесятилетний юбилей победы над Германией воспринимается ими как нечаянный дар небес -- хотя в действительности трезвые рассуждения над юбилейной датой обваливают все конструкции державной эрзац-идеологии. В точном соответствии со словами поэта-песенника -- "Ой ты, песня, песенка девичья, ты лети за ясным солнцем вслед" -- "Катюша", полетев за ясным солцем, т. е. на запад, долетела до слияния Рейна и Майна -- там и "поплыли туманы над рекой". Унизительной наглядностью своего нынешнего полета чудная песня сильно подгадила московским идеологическим упражнениям...
1994.
Сегодня он комментирует это словами я никому не обещал, что никогда не поумнею.
А я вот думаю - зря говорят "мастерство не пропьешь". Как нефига делать.
навеяно
yakov_a_jerkov
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
А зачем? Нет правда, не могу понять, почему этот рейтинг яндекса вообще кого-то волнует.
no subject
А про ссылку я больше в плане привлечения читателей. Я, в принципе, для того пишу, чтобы читали.
no subject
no subject
no subject
Четко чуял, за что платят