![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Продолжая разговор о христианстве и "неправильном выборе"
К сожалению, прошлый разговор вышел очень нервным и сразу ушел с направления, которого я хотел.
Я прошу всех, кто не принимает саму парадигму, в которой задается вопрос - не спорить с участниками дискуссии. Разговор ведется с презумпцией, которую очень многие не разделяют - так вот, это так и задумано. Я хочу попробовать на прочность некоторые выводы, которые делаются из этих презумпций, а не сами презумпции.
Итак, к делу.
Принято считать, что люди постоянно, "неизлечимо" грешны, точнее, грешны так, что "вылечить" все сможет только окончательное Чудо. Люди непрерывно "толкают" других людей, чтобы расчистить себе "пространство". Почти всю историю христианской эры людям не хватало попросту хлеба, и подавляющее большинство христиан, доживших до взрослости - дожили потому, что толкались локтями лучше. Сейчас в большинстве стран и почти все время собственно хлеба хватает, люди толкаются за более утонченные, но не менее смертоносные ресурсы (попробуйте проанализировать с этой точки зрения отношения родителей и детей...)
(напомню, информационным поводом обсуждения было требование Британского государства к конфессиям не дискриминировать при найме на работу на технические должности гомосексуалистов) Если бы Церкви пришло в голову предъявлять кандидату требование безгрешности - она еще 2000 лет назад и по сей день лишилась бы и консисторских секретарей, и архиереев. Более того, в сотнях житий святых подчеркивается особо греховный характер их жизни до некоего момента обращения - зачастую наступающего перед смертью от рук врагов Христа.
С другой стороны, существует вполне такое понятие, как "христианская мораль". Только важно понимать, что она не основывается на принципе безгрешности или какой-то имманентной иерархии грехов (одни полегче, другие потяжелее). В идеале человек должен быть безгрешен; в реальности - он неизбежно грешен, но должен верить, что Христос его спасет. Мораль же - это плод ПОЛИТИЧЕСКОГО компромисса: Церковь обличает носителей определенных грехов (прежде всего видимо проявляющихся в сексуальном поведении) и практически молчит о других (молчит - за пределами исповеди). Какие именно грехи будут выбраны для морализирования (и какие особенности поведения будут сочтены признаками грехов - вопрос, кстати, непростой, потому что грех не поступок, а духовное состояние) - решается из соображений педагогической целесообразности (и, кстати, интересов Церкви как учреждения).
Наиболее сильный и резкий пример - это выведение за пределы церковного суждения (в лучшем случае) нарушения заповеди "Не убий" в варианте, данном Христом в Нагорной проповеди. Церковь в лучшем случае толерантно относилась (как минимум до конца 19 века, а во многом и сейчас) к таким разновидностям сознательного лишения человека жизни, как смертная казнь, а также уничтожение людей во время войны (в том числе захватнической). На самом деле я очень приукрасил картину, два этих вида убийства воспевались христианской моралью (как минимум всю вторую половину христианской истории).
Смысл такого построения морали совершенно понятен: Церковь мыслила себя как часть организованного сообщества (государства) - или, точнее, государство как свою часть, государство никак не могло без убийства, значит, приходилось откладывать эту задачу на потом. Отдадим им должное - деятели Церкви хорошо понимали, что кривят душой, и молились, чтобы Господь их простил - должен был придти 20 век, чтобы К.С.Льюис и его последователи договорились до желания ПЕРЕПИСАТЬ Нагорную проповедь, вложить Христу в уста вместо "Не убий" - "Не совершай запрещенного начальством и УК правонарушения". Нет, христиане хорошо понимали, что они делают: "мы не будем молчать о грехах, но мы будем обличать грехи тех, до кого мы можем безопасно дотянуться - и имеем шанс быть услышанными". Что практически означало все большую редукцию морали - к "сексуальной морали", вытеснение на обочину моральных проблем насилия (кстати, также и в сексуальной жизни), проблем стяжательства.
Иными словами, из христианского идеала должного ("будьте совершенны, как Отец ваш Небесный") извлекались куски, "понятные толпе" и притом безопасные с точки зрения сохранения устойчивости государства. Начиная в 19 века этот процесс приобретает новый аспект - стремительное изменение самого общества и государства. Типичным состоянием государства оказывается разделение на партии (условно говоря - прогрессистскую и реакционную), так что Церковь больше не может таким простым путем приспособить мораль к "интересам общества". С этого момента "христианская мораль" становится ПАРТИЙНОЙ, и совершенно не случайно - первый выбор был выбор в пользу реакции. Церковь выступила в роли "хранителя исторических ценностей страны", т.е. политической реакции, монархизма, антисемитизма, обскурантизма и полицейщины (ну и несвободы и неравенства в семье - как же без сексуальной морали). Реакция общества была жесткой - сначала в виде дела Дрейфуса, потом - в виде кровавой бани Русской революции. Церковная политика подчинения морали интересам партии - очевидно обанкротилась. Большинство западных вероисповеданий (от католиков до евангеликов и англикан) этот урок в той или иной степени усвоили.
Все сказанное означает неизбежность ревизии этической платформы церквей по проблеме гомосексуализма (это касается прежде всего православных и католиков; англикане и многие евангелики уже сделали необходимые выводы). Как и 2000 лет назад, священник должен помогать любому христианину "отрегулировать" его отношения с Богом; вопрос, является ли гомосексуализм или любая другая социальная девиация сигналом неблагополучия этих отношений - это вопрос чисто человеческого (и профессионального) опыта. Но в том, что касается морали - т.е. той НЕЗНАЧИТЕЛЬНОЙ части отклонения образа человека от идеала "совершенны как Отец Небесный", которую Церковь находит нужным обсуждать публично - совершенно непристойно и политически гибельно продолжать делать вид, что какие-либо сексуальные девиации заслуживают большего внимания, чем насилие и стяжательство.
Я прошу всех, кто не принимает саму парадигму, в которой задается вопрос - не спорить с участниками дискуссии. Разговор ведется с презумпцией, которую очень многие не разделяют - так вот, это так и задумано. Я хочу попробовать на прочность некоторые выводы, которые делаются из этих презумпций, а не сами презумпции.
Итак, к делу.
Принято считать, что люди постоянно, "неизлечимо" грешны, точнее, грешны так, что "вылечить" все сможет только окончательное Чудо. Люди непрерывно "толкают" других людей, чтобы расчистить себе "пространство". Почти всю историю христианской эры людям не хватало попросту хлеба, и подавляющее большинство христиан, доживших до взрослости - дожили потому, что толкались локтями лучше. Сейчас в большинстве стран и почти все время собственно хлеба хватает, люди толкаются за более утонченные, но не менее смертоносные ресурсы (попробуйте проанализировать с этой точки зрения отношения родителей и детей...)
(напомню, информационным поводом обсуждения было требование Британского государства к конфессиям не дискриминировать при найме на работу на технические должности гомосексуалистов) Если бы Церкви пришло в голову предъявлять кандидату требование безгрешности - она еще 2000 лет назад и по сей день лишилась бы и консисторских секретарей, и архиереев. Более того, в сотнях житий святых подчеркивается особо греховный характер их жизни до некоего момента обращения - зачастую наступающего перед смертью от рук врагов Христа.
С другой стороны, существует вполне такое понятие, как "христианская мораль". Только важно понимать, что она не основывается на принципе безгрешности или какой-то имманентной иерархии грехов (одни полегче, другие потяжелее). В идеале человек должен быть безгрешен; в реальности - он неизбежно грешен, но должен верить, что Христос его спасет. Мораль же - это плод ПОЛИТИЧЕСКОГО компромисса: Церковь обличает носителей определенных грехов (прежде всего видимо проявляющихся в сексуальном поведении) и практически молчит о других (молчит - за пределами исповеди). Какие именно грехи будут выбраны для морализирования (и какие особенности поведения будут сочтены признаками грехов - вопрос, кстати, непростой, потому что грех не поступок, а духовное состояние) - решается из соображений педагогической целесообразности (и, кстати, интересов Церкви как учреждения).
Наиболее сильный и резкий пример - это выведение за пределы церковного суждения (в лучшем случае) нарушения заповеди "Не убий" в варианте, данном Христом в Нагорной проповеди. Церковь в лучшем случае толерантно относилась (как минимум до конца 19 века, а во многом и сейчас) к таким разновидностям сознательного лишения человека жизни, как смертная казнь, а также уничтожение людей во время войны (в том числе захватнической). На самом деле я очень приукрасил картину, два этих вида убийства воспевались христианской моралью (как минимум всю вторую половину христианской истории).
Смысл такого построения морали совершенно понятен: Церковь мыслила себя как часть организованного сообщества (государства) - или, точнее, государство как свою часть, государство никак не могло без убийства, значит, приходилось откладывать эту задачу на потом. Отдадим им должное - деятели Церкви хорошо понимали, что кривят душой, и молились, чтобы Господь их простил - должен был придти 20 век, чтобы К.С.Льюис и его последователи договорились до желания ПЕРЕПИСАТЬ Нагорную проповедь, вложить Христу в уста вместо "Не убий" - "Не совершай запрещенного начальством и УК правонарушения". Нет, христиане хорошо понимали, что они делают: "мы не будем молчать о грехах, но мы будем обличать грехи тех, до кого мы можем безопасно дотянуться - и имеем шанс быть услышанными". Что практически означало все большую редукцию морали - к "сексуальной морали", вытеснение на обочину моральных проблем насилия (кстати, также и в сексуальной жизни), проблем стяжательства.
Иными словами, из христианского идеала должного ("будьте совершенны, как Отец ваш Небесный") извлекались куски, "понятные толпе" и притом безопасные с точки зрения сохранения устойчивости государства. Начиная в 19 века этот процесс приобретает новый аспект - стремительное изменение самого общества и государства. Типичным состоянием государства оказывается разделение на партии (условно говоря - прогрессистскую и реакционную), так что Церковь больше не может таким простым путем приспособить мораль к "интересам общества". С этого момента "христианская мораль" становится ПАРТИЙНОЙ, и совершенно не случайно - первый выбор был выбор в пользу реакции. Церковь выступила в роли "хранителя исторических ценностей страны", т.е. политической реакции, монархизма, антисемитизма, обскурантизма и полицейщины (ну и несвободы и неравенства в семье - как же без сексуальной морали). Реакция общества была жесткой - сначала в виде дела Дрейфуса, потом - в виде кровавой бани Русской революции. Церковная политика подчинения морали интересам партии - очевидно обанкротилась. Большинство западных вероисповеданий (от католиков до евангеликов и англикан) этот урок в той или иной степени усвоили.
Все сказанное означает неизбежность ревизии этической платформы церквей по проблеме гомосексуализма (это касается прежде всего православных и католиков; англикане и многие евангелики уже сделали необходимые выводы). Как и 2000 лет назад, священник должен помогать любому христианину "отрегулировать" его отношения с Богом; вопрос, является ли гомосексуализм или любая другая социальная девиация сигналом неблагополучия этих отношений - это вопрос чисто человеческого (и профессионального) опыта. Но в том, что касается морали - т.е. той НЕЗНАЧИТЕЛЬНОЙ части отклонения образа человека от идеала "совершенны как Отец Небесный", которую Церковь находит нужным обсуждать публично - совершенно непристойно и политически гибельно продолжать делать вид, что какие-либо сексуальные девиации заслуживают большего внимания, чем насилие и стяжательство.
no subject
И, что интересно, совершенно не по теме.