А.Цветков о Кордове, как всегда исключительно точно

[taki_net]

Наша любовь и наша ненависть несимметричны друг другу. Как правило, мы любим конкретных людей, и этих людей мы сплошь и рядом знаем лично и хорошо. Любовь к «дальнему», как выразился в свое время Ницше, непрактична, и мы склонны подозревать ее в лицемерии. А вот ненависть устроена ровно наоборот: обычно мы ненавидим безликие группы куда сильнее, чем отдельных людей. На этом, кстати, основана известная антисемитская уловка: среди моих друзей, дескать, есть и евреи. И так оно, скорее всего, и есть, но взглянув на моих врагов вы составите обо мне куда более точное впечатление.

Эта групповая ненависть — причина самых чудовищных массовых преступлений в истории, геноцида и этнических чисток. Личное знакомство «гуманизирует» самого неприятного для нас человека: мы можем недолюбливать соседа, но к топору в таких отношениях прибегаем лишь в исключительных случаях. Зато в случае массовой резни редко всматриваемся в лица и проверяем документы: бей без разбора, Бог своих отсортирует.

Я не намерен предъявлять противникам строительства мечети столь ультимативные обвинения, но ход мысли тут примерно тот же: они апеллируют от своего незнакомства к общему, от своего невежества к чужому. Если теракты 11 сентября были осуществлены мусульманами, значит на всех мусульманах лежит часть вины. Если еврей-ростовщик заломил непомерный процент, это возводится в характеристику всей «расы» — в этом контексте присоединение антидиффамационной лиги к протесту выглядит крайне печально.

Comments

[gomberg.livejournal.com]

Ув. тандем-байк,

Я не хотел Вас обижать или оскорблять. Простите, если Вы восприняли это именно так. Я не обливал Вас грязью. Мне, безусловно, это было совсем не нужно. Вокруг тут куча людей, которых, если б уж это входило в мои цели, я бы мог абсолютно искренне обозвать последними словами: в том, что они из себя предсталвяют, я не сомневаюсь. Впрочем, они бы вряд ли обиделись: чтобы обидеться, нужно нечто общее с обидчиком. Обрати я ту же речь им, они бы восприняли ее за благовония, за льстящий портрет. То, что Вы восприняли ее за поток грязи, уже значит, что есть, по кр. мере, предмет для разговора.

Если Вы будете настаивать, я готов прекратить всякий контакт и комментарий. Но неприятное чувство останется: Вам неприятно не потому, что я что-то сказал, а потому, что Вы не можете некоторые вещи примирить в себе.