Трудности коммуникации

[taki_net]

История с обвинением и арестом Д.Стросс-Кана выявила неожиданную проблему, чем-то напомнившую об аресте другого французского еврея:


Казалось бы, очевидно, что, с одной стороны, богатые и успешные тоже совершают преступления, а умные совершают глупые преступления - что вызывает сильнейшие сомнения в априорной невиновности арестованного. С другой стороны, полиция бывает пристрастна, заявители (особенно когда по делу кроме наказания порока светит материальная компенсация в примерно 500 годовых доходов заявителя) неправдивы, ну а наличие у обвиняемого влиятельных и богатых врагов умножает все это на большой коэффициент. Казалось бы, отсюда следует, что люди могут в соответствии со своими вкусами и темпераментами - быть сторонниками той или иной версии? Однако отношения между вчерашними друзьями в ЖЖ больше всего напоминают картинку выше.

На самом деле я сейчас срезал угол: в то время как строссианцы (по крайней мере в моей ленте) никак не спорят персонально с антистроссианцами, многие сторонники версии нью-йоркской полиции крайне возмущены наличием сомневающихся, пишут постинги, в которых предрекают тем позор, посвящают им именные постинги ("посмотрите, до чего дописался имярек"...). Причем речь идет о добрых взаимных френдах, а то и реальных друзьях.

В чем же вторые обвинят первых? Понять это трудно - зачастую обвинение выражается при помощи возмущенного тона, которым пересказывается - совершенно легитимная, см. выше - позиция строссианца. Все должны сами понимать, что сомневаться в обвинении - позорно и гнусно, тут не нужны никакие разъяснения. Что характерно, многие и понимают.

Вообще говоря, выдвигать такие обвинения очень удобно: "я надеюсь, вы догадываетесь, почему мы вас вызвали?" Но я позволю себе разрушить эту идиллию и вербализовать обвинение, которое стоит за этими возмущенными и ехидными цитатами. Вот оно:

Аморально сомневаться в случае обвинения в изнасиловании, так как это означает стигматизацию жертвы и солидарность со злейшими сексистскими предрассудками. Помимо личных убеждений массы людей, этот догмат в открытую написан на знамени сообщества feministki.

Следование букве догмата приводит у многих членов упомянутого сообщества к сшибке, когда обвинения в изнасиловании носят явно расистский (и мифологический) характер, как было на Юге США в 1930-1960-е гг. (можно уверенно сказать, что тогда почти все осужденные или убитые без суда за изнасилование негры были невиновны), или в недавней истории (всколыхнувшей сердца членов feministki) некоей дамы из Южного Бутово, в полной темноте легко определившей национальность (азербайджанскую) молча покушавшегося на ее честь негодяя. К счастью для них, в этой истории с расой и классовой принадлежностью фигурантов все ОК.

Я надеюсь, читатели понимают, на этот раз по моему тону, как я отношусь к этой "теории" - как к любому тоталитаризму, любому принесению в жертву схеме жизней конкретных людей.

Но я не могу согласиться и с позицией моих друзей mbla и bgmt, которые, напротив, считают, что чрезмерное доверие заявительницам в случае "квартирных" изнасилований (т.е. таких, в которых интерпретация объективной картины события решающе зависит от показаний двух людей - заявителя и обвиняемого) должно быть пересмотрено, что общий принцип презумпции невиновности практически во всех таких случаях требует отказать заявительницам.

"Не могу согласиться" - не означает "не согласен". Это означает, что я вижу тут проблему, обсуждение которой должно начинаться с констатации печального факта: при одном подходе к "квартирным" изнасилованиям мы гарантированно оставляем это преступление безнаказанным в огромном большинстве случаев, при другом - получаем массу неправильно осужденных людей. Ну а при компромиссном подходе - имеем и ту, и другую проблему.

Все это чрезвычайно усугубляется чудовищной тенденцией законодательства считать это преступление тяжким или даже особо тяжким (вот тут, ИМХО, не может быть компромисса: любой человек, независимо от позиции по вопросу о презумпциях доверия или недоверия заявительнице, должен выступать против вынесения за это преступление наказаний к длительному лишению свободы).

Но самое страшное, что мы сейчас делаем - это разрушаем тонкую ткань доверия и взаимоуважения. Вот за это нам нет прощения.

Comments

[blades-of-grass.livejournal.com]

Спасибо за разрешение. Мне подумалось, что я лучше сначала сформулирую свои мысли здесь, где у вас будет возможность их прочитать.

>> неважно, сколько виновных не наказано, важно, чтобы ни один невиновный не был наказан.

Абсолютно верно. Спасибо, что сказали. Мне всегда кажется очень правильным начинать с декларации того-что-должно-быть, иначе в поисках меньшего зла легко заблудиться.

>> это не удовлетворяет естественное человеческое стремление к мести, в том числе к мести при недоказанности

Тут я несколько в затруднении. Мне кажется, что мотивом может быть не только месть, но и желание (а) обозначить зло как зло, причем публично, и (б) предупредить повторение преступления.

>> государство мстить не должно никогда.

Опять же, государство занимается не местью, точнее, не только местью (хотя состояние коррекционной системы может легко навести на мысль, что кроме "пусть теперь они помучаются" никакой другой идеи там и нет). Но это то же самое, что с презумпцией невиновности: нельзя терять из виду то-что-должно-быть. Должна быть реабилитация, а не месть и не "глаз за глаз". И к этому следует идти.

>> нарушение доверия - травма. Это тоже часть нормальной жизни. Это происходит часто, но если из этого делать вывод, что надо себя заранее предохранить с помощью вмешательства государственных или общественных механизмов - вся концепция человеческого взаимодействия разрушается.

Я не совсем понял, почему "заранее". Вмешательство государства происходит после нарушения доверия и в подавляющем большинстве случаев - по желанию потерпевшего. Или вы имели в виду, что заранее происходит построение механизмов вмешательства? Но с общим смыслом я согласен полностью.

[bgmt.livejournal.com]

Понимаете ли, чем занимается государство в назначении наказания, я определить затрудняюсь. Все вроде бы юристы-теоретики (или почти все) согласны, что идея тюрьмы абсурдна - не отвечает никаким целям, кроме мести, а мы все вроде согласны, что на месть государство права не имеет. И что тюрьма уж точно никого не исправляет. Самое лучшее, это что может быть - в каких-то случаях - страх тюрьмы удержит кого-то от совершения наказуемого поступка; я не читал анализа такой эффективности, не взятого с потолка, хотя может быть, и существует. Есть ещё - Вы совершенно правы - желание обозначить зло как зло, причем публично; это на одной лекции, которую я слышал, было названо ритуальным аспектом правосудия. Действенен ли он? Ну в случае Нюрнбергского процесса - да, но ирония состоит в том, что Нюрнбергский процесс (слава богу в данном случае) нарушил все устои правосудия: законов, по которым судили, не существовало, и подсудность была сомнительна. В каких ещё случаях? Не знаю. Может быть, потом окажется, что наступившая подсудность международному суду руководителей государств кого-то удержит от массовых убийств; но пока такого эффекта не видно.

Сказав всё это, я не могу ничего предложить вместо. Я, как и все, в затруднении. Всё, что я могу сделать - это кричать об осторожности, когда я вижу возникновение мстительной функции у государства, и когда я вижу попытки (всё более частые) навязывания морали одного общества людям из другого. Здесь я тоже в затруднении. С одной стороны, как было бы хорошо заставить мусульманские страны предоставить права женщинам. С другой стороны, я не уверен ни в том, что на заставление у кого бы то ни было есть право, ни в том, что из этого выйдет что-то хорошее: вот, заставили африканские страны образоваться формально как демократии, и что? они демократии?

[blades-of-grass.livejournal.com]

Да, я все это понимаю, и решения у меня тоже никакого нет. Но мне кажется, что государство в идеале могло бы взять на себя деятельность по реабилитации нарушителей закона и, следовательно, по предотвращению совершения ими новых преступлений.