Хочу написать на выходных, сейчас дам анонс.
Ключом к ситуации являются совместные действия демократических левых, с одной стороны, и либеральных демократов, с другой. Собственно, это было так с момента ельцинского реакционного переворота 1993 года, но тогда шансов было ноль целых, хрен десятых, а сегодня мы видим зачатки этих действий, да и сама проблема осознана (достаточно сказать, что совместные акции собирают в разы больше народа, чем СУММАРНО раздельные акции левых, либералов и националистов.
Между тем, трудности взаимодействия (помимо амбиций, плохой истории отношений и т.д.), имеется и фундаментальное объяснение, связанное с искривлением сознания как левых, так и критиков левых. Искривлением, до некоторой степени преодоленным на Западе, но не в России.
Суть вот в чем: суть и сердцевина "левого" - быть против власти. Всякой власти - власти силы и власти авторитета. Власти крови и власти денег. Власти штыка и власти закона. До 19 века казалось, что всякая власть, всякое "начальство" обязаны быть видимо иерархичными; потом пришел Маркс и объявил свое открытие:
(1) из "свободных и равных отношений обмена объектами собственности" образуется власть;
(2) эта власть сильнее, чем любые старые формы власти, основанные на иерархии;
(3) скоро никаких других видов власти, не производных от власти "свободнорыночного капитала", не будет.
Утверждение (1) является социологическим открытием непреходящего значения. Утверждение (2) мгновенно-исторически (для конца 19 века) верно. Утверждение (3) - ошибочно; после эпохи империализма, фашизма и красного тоталитаризма об этом нечего спорить.
Тем не менее, во всем левом движении, и особенно в его организационном центре - России (СССР) этот принцип несколькими поколениями принимался как догма. Постепенно Маркса "забальзамировали" так, что от его социологического мессиджа, как посмертная маска или страшная карикатура - осталось только положение, что ИМЕННО рыночная свобода и есть источник власти и подавления людей ("свобода это рабство", по Оруэлу). И напротив, почти любые ограничения ЭТОЙ свободы (а заодно, постепенно, и видимым образом связанных с нею свобод - передвижения, выбора рода занятий, совести, печати) - стали восприниматься, напротив, как позитив. Левые перестали видеть какую-то угрозу в видах власти - зачастую самой жестокой власти - которую нельзя было так или иначе привести к "власти денежного мешка". Да, за пределами СССР это одурение не было тотальным (вспомним лозунг революционеров Мая 1968-го - "ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЗАПРЕЩАТЬ"), даже некоторые статусные компартии (прежде всего итальянская) оказались не чужды возвращению к левой традиции подозрения к любой власти; но в СССР и России, увы, левое движение оказалось полностью во власти мумии Маркса - не живого, а значит, через 250 лет, полностью обновившего "все клетки организма" Маркса, а мумии. Поэтому сегодня даже самому искреннему левому представляется, что поборник рыночной свободы - это враг, а вместо рыночной свободы он будет сражаться... за что? За рыночное рабство, как в СССР?
(Очень коротко: да, свобода рыночных транзакций чревата властью человека над человеком; но, товарищи диалектики - ЛЮБАЯ свобода способна перерождаться во власть; верно, что рыночная свобода одна из самых острых в этом смысле, но НЕсвобода еще хуже).
Добавим, что правые оппоненты левых с удовольствием усвоили тезисы "набальзамированного Маркса" - им оказалось приятно и полезно, вместе с по праву принадлежащими им "ромом, плеткой и содомией" (властью, авторитетом и моральными ценностями) оказаться владельцами еще и свободы, а роль врагов свободы от себя перепихнуть "красным". К сожалению, в силу происхождения, большинство российских либералов мыслят в правой парадигме, и, оказавшись в одних митинговых рядах, УИКах и КПЗ с товарищами-левыми, испытывают такой же шок и "батхерст", как и их визави.
То есть - ключ к этой проблеме должны найти левые, через "воскрешение" (или похороны) Маркса. Это ен значит, что у либералов нет своей работы, но об этом мы поговорим отдельно.
Ключом к ситуации являются совместные действия демократических левых, с одной стороны, и либеральных демократов, с другой. Собственно, это было так с момента ельцинского реакционного переворота 1993 года, но тогда шансов было ноль целых, хрен десятых, а сегодня мы видим зачатки этих действий, да и сама проблема осознана (достаточно сказать, что совместные акции собирают в разы больше народа, чем СУММАРНО раздельные акции левых, либералов и националистов.
Между тем, трудности взаимодействия (помимо амбиций, плохой истории отношений и т.д.), имеется и фундаментальное объяснение, связанное с искривлением сознания как левых, так и критиков левых. Искривлением, до некоторой степени преодоленным на Западе, но не в России.
Суть вот в чем: суть и сердцевина "левого" - быть против власти. Всякой власти - власти силы и власти авторитета. Власти крови и власти денег. Власти штыка и власти закона. До 19 века казалось, что всякая власть, всякое "начальство" обязаны быть видимо иерархичными; потом пришел Маркс и объявил свое открытие:
(1) из "свободных и равных отношений обмена объектами собственности" образуется власть;
(2) эта власть сильнее, чем любые старые формы власти, основанные на иерархии;
(3) скоро никаких других видов власти, не производных от власти "свободнорыночного капитала", не будет.
Утверждение (1) является социологическим открытием непреходящего значения. Утверждение (2) мгновенно-исторически (для конца 19 века) верно. Утверждение (3) - ошибочно; после эпохи империализма, фашизма и красного тоталитаризма об этом нечего спорить.
Тем не менее, во всем левом движении, и особенно в его организационном центре - России (СССР) этот принцип несколькими поколениями принимался как догма. Постепенно Маркса "забальзамировали" так, что от его социологического мессиджа, как посмертная маска или страшная карикатура - осталось только положение, что ИМЕННО рыночная свобода и есть источник власти и подавления людей ("свобода это рабство", по Оруэлу). И напротив, почти любые ограничения ЭТОЙ свободы (а заодно, постепенно, и видимым образом связанных с нею свобод - передвижения, выбора рода занятий, совести, печати) - стали восприниматься, напротив, как позитив. Левые перестали видеть какую-то угрозу в видах власти - зачастую самой жестокой власти - которую нельзя было так или иначе привести к "власти денежного мешка". Да, за пределами СССР это одурение не было тотальным (вспомним лозунг революционеров Мая 1968-го - "ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЗАПРЕЩАТЬ"), даже некоторые статусные компартии (прежде всего итальянская) оказались не чужды возвращению к левой традиции подозрения к любой власти; но в СССР и России, увы, левое движение оказалось полностью во власти мумии Маркса - не живого, а значит, через 250 лет, полностью обновившего "все клетки организма" Маркса, а мумии. Поэтому сегодня даже самому искреннему левому представляется, что поборник рыночной свободы - это враг, а вместо рыночной свободы он будет сражаться... за что? За рыночное рабство, как в СССР?
(Очень коротко: да, свобода рыночных транзакций чревата властью человека над человеком; но, товарищи диалектики - ЛЮБАЯ свобода способна перерождаться во власть; верно, что рыночная свобода одна из самых острых в этом смысле, но НЕсвобода еще хуже).
Добавим, что правые оппоненты левых с удовольствием усвоили тезисы "набальзамированного Маркса" - им оказалось приятно и полезно, вместе с по праву принадлежащими им "ромом, плеткой и содомией" (властью, авторитетом и моральными ценностями) оказаться владельцами еще и свободы, а роль врагов свободы от себя перепихнуть "красным". К сожалению, в силу происхождения, большинство российских либералов мыслят в правой парадигме, и, оказавшись в одних митинговых рядах, УИКах и КПЗ с товарищами-левыми, испытывают такой же шок и "батхерст", как и их визави.
То есть - ключ к этой проблеме должны найти левые, через "воскрешение" (или похороны) Маркса. Это ен значит, что у либералов нет своей работы, но об этом мы поговорим отдельно.
Длинно писал, но правильно
К нам не плывет золотая рыбка.
Маркс в производстве не вяжет лыка.
Труд не является товаром рынка.
Так говорить -- оскорблять рабочих.
Труд -- это цель бытия и форма.
Деньги -- как бы его платформа.
Нечто помимо путей прокорма.
Размотаем клубочек.
12
Вещи больше, чем их оценки.
Сейчас экономика просто в центре.
Объединяет нас вместо церкви,
объясняет наши поступки.
В общем, каждая единица
по своему существу -- девица.
Она желает объединиться.
Брюки просятся к юбке.
13
Шарик обычно стремится в лузу.
(Я, вероятно, терзаю Музу.)
Не Конкуренции, но Союзу
принадлежит прекрасное завтра.
(Я отнюдь не стремлюсь в пророки.
Очень возможно, что эти строки
сократят ожиданья сроки:
"Год засчитывать за два".)
14
Пробил час, и пора настала
для брачных уз Труда -- Капитала.
Блеск презираемого металла
(дальше -- изображенье в лицах)
приятней, чем пустота в карманах,
проще, чем чехарда тиранов,
лучше цивилизации наркоманов,
общества, выросшего на шприцах.
no subject
Правильно Вы говорите.
А то у меня от левых давно такое впечатление, что они сражаются за рыночное рабство и только за рыночное рабство.
А ведь в СССР именно на отсутствии рыночной свободы держалась власть номенклатуры.
Позвольте порекомендовать Вам три моих поста по теме:
http://stzozo.livejournal.com/285769.html
http://stzozo.livejournal.com/411947.html
http://stzozo.livejournal.com/410346.html
no subject
no subject
no subject
A? Вместе со здравым смыслом, то бишь.
no subject
no subject
А вот это спорное. Сейчас левые (не радикальные) движения на западе - это просто за другое, более социально ориентированное государство. Они вовсе не анархисты.
no subject
no subject
no subject
А на самом деле, задача левых марксистов - просто отделить Маркса от его культа. Научиться смотреть критически,отбрасывая то, что неверно или устарело.
no subject
no subject
Скажите, пожалуйста, в каком смысле вы понимаете в этом тезисе слово "власть"? Как аппарат принуждения?
no subject
no subject
Если принять это определение с указанной оговоркой как рабочее, то мне не очевидно, почему "свободные и равные отношения обмена" обязательно образуют возможность безнаказанно причинять боль. Имхо, как раз отсутствие свободных отношений обмена невозможно без власти, т.к. свободный обмен может быть пресечён только насилием. Свободный же обмен, напротив, единственный вариант, который хотя бы теоретически может быть лишён монополии на насилие. Разве что "возможность причинять боль" употреблять в таком экзотическом значении, как "не предпринимать действий, направленных на предотвращение чужой боли, которая и без того бы возникла".
no subject
Не обязательно тотальную монополию, но да. На данный вид насилия.
+++ мне не очевидно, почему "свободные и равные отношения обмена" обязательно образуют возможность безнаказанно причинять боль.
То есть Вы хотите ЛОГИЧЕСКОГО доказательства "обязательности"? Извините, нет времени на этот треп. По факту, эмпирически - образуют. Вот Вы пришли наниматься на работу, Вам оно очень надо, кушать хочется - а Вам отказали, да еще манагер, заметив, что Вам очень надо - покуражился. Так бывает? Бывает.
+++ Имхо, как раз отсутствие свободных отношений обмена невозможно без власти
Правильно, но это логически не связанные (не вытекающие друг из друга) утверждения.
+++ Свободный же обмен, напротив, единственный вариант, который хотя бы теоретически может быть лишён монополии на насилие.
Несомненно, при свободном обмене выпадают НЕКОТОРЫЕ инструменты насилия, которые есть при несвободном. Это бесспорно, и из этого я исхожу.
+++ Разве что "возможность причинять боль" употреблять в таком экзотическом значении
Ничуть.
no subject
"Вот Вы пришли наниматься на работу, Вам оно очень надо, кушать хочется - а Вам отказали, да еще манагер, заметив, что Вам очень надо - покуражился."
в точности подпадает под моё экзотическое значение "не предпринимать действий, направленных на предотвращение чужой боли, которая и без того бы возникла". То есть человек и так бы страдал от голода.
>Правильно, но это логически не связанные (не вытекающие друг из друга) утверждения.
Дело в том, что для меня несколько странно выглядят тезисы вроде: "известно, что низкое электрическое напряжение опасно для жизни", при том, что как раз совершенно точно известно, что высокое напряжение опасно для жизни. При этом вполне может быть, что и первый тезис справедлив, во всяком случае, логического противоречия между ними нет, но мне трудно понять, к чему в данном случае автор упоминает первый тезис, да ещё и как азбучную истину. В случае другого автора я мог бы предположить, что это реверанс с целью расположить к себе левых, зная вас, я понимаю, что это написано из искреннего убеждения, но мне это убеждение непонятно и странно.
no subject