![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Тут - описание общих принципов л-ства. Ниже - развитие одной из тем: понятия частной собственности, обмена и рынка.
(текст может изменяться с учетом советов и замечаний читателей)
Как мы уже выяснили, ключевым для либертарианства является теснейшее сближение понятий свободы и собственности. Дело в том, что общий либеральный принцип "человек свободен делать все, покуда это не нарушает такую же свободу другого человека" апеллирует к внешнему судье, тому, кто в споре двоих будет решать, чья свобода должна быть ограничена в данной конкретной ситуации. То есть - к обществу (а в реальности к государству). Логическое развитие этой тенденции ведет нас к социал-либерализму и демократии.
Попытка обойти этот фактор и сохранить при либерализме анархический строй порождает либертарианство. Идея достаточно проста: свобода до той или иной степени отождествляется с собственностью. Дело в том, что собственность, по крайней мере в простейших моделях ее, дискретна: один предмет имеет одного владельца (это может быть союз нескольких людей, владелец может временно отсутствовать). Собственность человека заканчивается там, где начинается собственность другого. Дальше делается следующее: все свободы объявляются одной свободой, свободой делать что угодно со своей собственностью или в ее материальных границах (если речь идет о недвижимости) - совсем все, если это не затрагивает собственности другого человека.
То есть - нет "свободы слова" или "свободы собраний", но есть частный случай свободы распоряжаться имуществом. Если хозяин дома/площади разрешил, ты можешь собираться с любыми людьми и говорить о чем угодно - так, чтобы этого не слышали в других домах или на чужих площадях.
Разумеется, такая по видимости простая правовая система не решает всех проблем, поскольку границы собственности могут меняться (продажа-обмен), а также возможно их частичное перечение (использование собственности) с согласия владельца. Разумеется, согласие - сложный психологический акт, возможны добросовестные заблуждения или обманы, но есть основания для впечатления (хотя я и склонен считать это впечатление иллюзией), что "жизнь станет проще" и во всех конфликтах без труда разберутся "двенадцать рассерженных мужчин".
Мы, однако, уже затронули главную проблему этой системы - обоснование прав собственности из естественного права.
Ядро понятия собственности - материальная оболочка человеческого тела - действительно, естественна. Территориальный инстинкт свойственен всем или почти всем высшим животным, у человека, кроме прилегающей территории, "естественно" охраняется одежда, оружие/орудия и другие "продолжения тела". Проблема начинается, когда мы попытаемся обосновать право на распоряжение имуществом. Разумеется, из осознаваемой человеком психологической автономии личности следует свобода распоряжения своим "я" и, как следствие, его "оболочкой" (напомним, с ограничениями, вызванными "свободой других людей"). Но в момент, когда я отдаю свою вещь, ее связь с моим телом разрывается. Почему в этот момент вещь не становится ничьей? Почему третье лицо (не тот, кому я хочу отдать вещь) не может ее захватить и это не будет актом находки ничейной вещи?
Разумеется, практический ответ известен - потому что это незаконно. Общество постановило, что двое, договорившиеся передать друг другу вещь или вещи (односторонне или в акте обмена) обязаны выполнить условия сделки (нельзя получить деньги и не отдать товар, нельзя взять товар и убежать не заплатив), а все третьи лица должны уважать результаты их сделки (хотя, замечу, контрагенты добровольно временно нарушили дискретность собственности и размыли границы владения). Но этот ответ глубоко не либертарианский. Дело в том, что общество добровольно соглашается охранять сделки (и принуждать стороны и третьих лиц к их выполнению) и вправе требовать взаимности за эту услугу. Например, платы (налогов, пошлин), или даже диктовать условия сделок (например, не разрешать торговать шарлатанскими снадобьями или сексуальными услугами).
Получается, что все старания были напрасны. Мы можем (хотя и со скрипом) основать владение собственностью на естественном праве, потом мы можем заменить сложный принцип "свобода каждого ограничена свободой другого" на простой "свобода делать что угодно на своей земле и никакой свободы на чужой" - но пока остается бизнес и рынок, мы не можем обойтись без организованного общества (государства), защищающего законность сделок и берущего за это плату.
Но практически вся собственность в современном мире не найдена в чистом поле, а куплена (обменена). То есть, законность владения практически каждым куском собственности зависит от государства. Но ведь л-ская свобода основана на этой собственности, т.е. государство опосредовано может лишить любого свободы через оспоривание владения собственностью (как, например, российское государство лишило политическую оппозицию свободы слова, не посягая на нее напрямую, но лишая имущества людей и фонды, поддержавшие эту свободу).
Таким образом, идея обойтись в деле свободы без государства, заменив заботу о свободе защитой абсолютности основанной на естественном праве собственности - оказывается утопией. К сожалению, лидералы вынуждены идти сложным путем - строя такое государство, которому можно доверить, где кончается свобода одного и начинается ограничивающая ее свобода другого. А построив - ни на секунду не терять бдительности, "доверять, но проверять".
(текст может изменяться с учетом советов и замечаний читателей)
Как мы уже выяснили, ключевым для либертарианства является теснейшее сближение понятий свободы и собственности. Дело в том, что общий либеральный принцип "человек свободен делать все, покуда это не нарушает такую же свободу другого человека" апеллирует к внешнему судье, тому, кто в споре двоих будет решать, чья свобода должна быть ограничена в данной конкретной ситуации. То есть - к обществу (а в реальности к государству). Логическое развитие этой тенденции ведет нас к социал-либерализму и демократии.
Попытка обойти этот фактор и сохранить при либерализме анархический строй порождает либертарианство. Идея достаточно проста: свобода до той или иной степени отождествляется с собственностью. Дело в том, что собственность, по крайней мере в простейших моделях ее, дискретна: один предмет имеет одного владельца (это может быть союз нескольких людей, владелец может временно отсутствовать). Собственность человека заканчивается там, где начинается собственность другого. Дальше делается следующее: все свободы объявляются одной свободой, свободой делать что угодно со своей собственностью или в ее материальных границах (если речь идет о недвижимости) - совсем все, если это не затрагивает собственности другого человека.
То есть - нет "свободы слова" или "свободы собраний", но есть частный случай свободы распоряжаться имуществом. Если хозяин дома/площади разрешил, ты можешь собираться с любыми людьми и говорить о чем угодно - так, чтобы этого не слышали в других домах или на чужих площадях.
Разумеется, такая по видимости простая правовая система не решает всех проблем, поскольку границы собственности могут меняться (продажа-обмен), а также возможно их частичное перечение (использование собственности) с согласия владельца. Разумеется, согласие - сложный психологический акт, возможны добросовестные заблуждения или обманы, но есть основания для впечатления (хотя я и склонен считать это впечатление иллюзией), что "жизнь станет проще" и во всех конфликтах без труда разберутся "двенадцать рассерженных мужчин".
Мы, однако, уже затронули главную проблему этой системы - обоснование прав собственности из естественного права.
Ядро понятия собственности - материальная оболочка человеческого тела - действительно, естественна. Территориальный инстинкт свойственен всем или почти всем высшим животным, у человека, кроме прилегающей территории, "естественно" охраняется одежда, оружие/орудия и другие "продолжения тела". Проблема начинается, когда мы попытаемся обосновать право на распоряжение имуществом. Разумеется, из осознаваемой человеком психологической автономии личности следует свобода распоряжения своим "я" и, как следствие, его "оболочкой" (напомним, с ограничениями, вызванными "свободой других людей"). Но в момент, когда я отдаю свою вещь, ее связь с моим телом разрывается. Почему в этот момент вещь не становится ничьей? Почему третье лицо (не тот, кому я хочу отдать вещь) не может ее захватить и это не будет актом находки ничейной вещи?
Разумеется, практический ответ известен - потому что это незаконно. Общество постановило, что двое, договорившиеся передать друг другу вещь или вещи (односторонне или в акте обмена) обязаны выполнить условия сделки (нельзя получить деньги и не отдать товар, нельзя взять товар и убежать не заплатив), а все третьи лица должны уважать результаты их сделки (хотя, замечу, контрагенты добровольно временно нарушили дискретность собственности и размыли границы владения). Но этот ответ глубоко не либертарианский. Дело в том, что общество добровольно соглашается охранять сделки (и принуждать стороны и третьих лиц к их выполнению) и вправе требовать взаимности за эту услугу. Например, платы (налогов, пошлин), или даже диктовать условия сделок (например, не разрешать торговать шарлатанскими снадобьями или сексуальными услугами).
Получается, что все старания были напрасны. Мы можем (хотя и со скрипом) основать владение собственностью на естественном праве, потом мы можем заменить сложный принцип "свобода каждого ограничена свободой другого" на простой "свобода делать что угодно на своей земле и никакой свободы на чужой" - но пока остается бизнес и рынок, мы не можем обойтись без организованного общества (государства), защищающего законность сделок и берущего за это плату.
Но практически вся собственность в современном мире не найдена в чистом поле, а куплена (обменена). То есть, законность владения практически каждым куском собственности зависит от государства. Но ведь л-ская свобода основана на этой собственности, т.е. государство опосредовано может лишить любого свободы через оспоривание владения собственностью (как, например, российское государство лишило политическую оппозицию свободы слова, не посягая на нее напрямую, но лишая имущества людей и фонды, поддержавшие эту свободу).
Таким образом, идея обойтись в деле свободы без государства, заменив заботу о свободе защитой абсолютности основанной на естественном праве собственности - оказывается утопией. К сожалению, лидералы вынуждены идти сложным путем - строя такое государство, которому можно доверить, где кончается свобода одного и начинается ограничивающая ее свобода другого. А построив - ни на секунду не терять бдительности, "доверять, но проверять".
no subject