![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Памятник Маннергейму в Хельсинки
... изображает нарочито человека XIX века, века иерархии, порядка и неравенства (хотя и признающего уже достоинство человека), пусть и в протестантском варианте, предполагающем от каждого трудовые усилия - конечно, соответствующие его рангу, рангу генерала Империи, специального посланника в Китай (судя по возрасту и мундиру человека на коне - изображен Маннергейм во время экспедиции в Китай).
Но вот такое дело... не знаю, как сформулировать. Генерал-на-коне (так китайские чиновники записали иероглифами фамилию Маннергейма) восседает в паре сотен метров от Парламента - средоточия власти, в полукилометре от Центрального вокзала - символа экономического роста и процветания, и от флагмана прессы (то есть орудия просвещения) - редакции "Хельсинген саномат", менее чем в километре от Национального музея Атенеум...
Но вплотную, в десяти шагах от его левого стремени - Музей Современного искусства "Киасма". На этой фотографии справа виден крошечный всадник на фоне неба - это он.
Я почти уверен, что этот человек, бывший немолодым уже на заре XX века, не понял бы в Киасме ничего и был бы раздражен. В свою очередь, я представляю себе, как это железное чучело на железном коне, этого имперского аристократа должны воспринимать современные художники. Даже российский спикер, начитывающий по заказу РЖД лекцию о Финляндии для пассажиров поезда "Лев Толстой", без особых затруднений выговаривает, что столько-то финнов "состоят в брачных союзах, в том числе около тысячи из них однополых", но трудно себе представить, как реагировал бы на это Маннергейм.
Но другая сторона не может не понимать, что само ее существование, а не смерть в лагерях - это результат полководческого гения Генерала-на-коне и беззаветной жертвенности вдохновленных им мужиков с ружьями. И мне кажется, что решение построить музей так близко к памятнику, постоянная провокация этого контраста - это способ напоминать себе о том, что есть свобода - но есть и долг противостоять Мордору, и одно не может без другого.
... изображает нарочито человека XIX века, века иерархии, порядка и неравенства (хотя и признающего уже достоинство человека), пусть и в протестантском варианте, предполагающем от каждого трудовые усилия - конечно, соответствующие его рангу, рангу генерала Империи, специального посланника в Китай (судя по возрасту и мундиру человека на коне - изображен Маннергейм во время экспедиции в Китай).
Но вот такое дело... не знаю, как сформулировать. Генерал-на-коне (так китайские чиновники записали иероглифами фамилию Маннергейма) восседает в паре сотен метров от Парламента - средоточия власти, в полукилометре от Центрального вокзала - символа экономического роста и процветания, и от флагмана прессы (то есть орудия просвещения) - редакции "Хельсинген саномат", менее чем в километре от Национального музея Атенеум...
Но вплотную, в десяти шагах от его левого стремени - Музей Современного искусства "Киасма". На этой фотографии справа виден крошечный всадник на фоне неба - это он.
Я почти уверен, что этот человек, бывший немолодым уже на заре XX века, не понял бы в Киасме ничего и был бы раздражен. В свою очередь, я представляю себе, как это железное чучело на железном коне, этого имперского аристократа должны воспринимать современные художники. Даже российский спикер, начитывающий по заказу РЖД лекцию о Финляндии для пассажиров поезда "Лев Толстой", без особых затруднений выговаривает, что столько-то финнов "состоят в брачных союзах, в том числе около тысячи из них однополых", но трудно себе представить, как реагировал бы на это Маннергейм.
Но другая сторона не может не понимать, что само ее существование, а не смерть в лагерях - это результат полководческого гения Генерала-на-коне и беззаветной жертвенности вдохновленных им мужиков с ружьями. И мне кажется, что решение построить музей так близко к памятнику, постоянная провокация этого контраста - это способ напоминать себе о том, что есть свобода - но есть и долг противостоять Мордору, и одно не может без другого.
no subject