Прощайте, БН!

[taki_net]

Борис Николаевич был большим человеком, который причинил своей стране много зла.

Но помянуть его надо - добром, потому что - давайте скажем правду - он был одним из лучших. Его интересовали в этом мире только власть и богатство - как и любого выдающегося карьериста - и совершенно не интересовала возможность причинять людям боль и смерть (кстати, в большой политике таких людей немного - властолюбие и сребролюбие приедаются, а государственный садизм - никогда).

Идя к власти, он всегда старался найти из путей к ней - менее мучительский и подлый, даже и не при прочих равных. Что же делать, если на пике карьеры он был окружен людьми, для которых важнее всего было не благо страны или благо своего кошелька - а месть. Политик играет на людях как на инструментах, и у БН не было других инструментов.

...Осенью 1993 года он вышел к большому залу, где собралась вся Россия - ее наука, ее литература, ее искусство - лучшие люди страны, и спросил: "Что же мне делать"? "Бить, сильнее бить!" - таков был ответ Лучшей России.

Эти слова - "что же мне делать" - пусть послужат ему эпитафией. Не его вина, что у нас не нашлось неподлого ответа. Другой России, БН, у нас для вас не нашлось.

Прощайте и простите!

Comments

[bgmt.livejournal.com]

1.Запугивание было, конечно, вообще все всех пугали. Если бы оно было таким, что можно было бы его назвать террором, за Зюганова голосовал бы ну один, ну в крайнем случае пять процентов. Я не помню, сколько там было, но весьма весомо. Никто не бил морду агитировавшим за Зюганова как обрекающим Россию на гражданскую войну. Я вообще от своих личных знакомых не слышал таких опасений. Я не знаю, какой процент населения верил в угрозу военного переворота со стороны армии, которая не могла справиться с малюсенькой Чечнёй. На тот момент это было, по-моему, просто смешно.

2. Вроде как мы не имеем привычки говорить, что в странах, где произвол власти доходит до убийств (а это вовсе не только Россия) и где возможен произвол, царит обязательно террор. Мы говорим про террор в Северной Корее, но не говорим ни про Пакистан, ни про Иран (впрочем, я не знаю, убивают ли там), ни про Колумбию. Я предпочитаю зарезервировать сильное слово за сильным явлением.