![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Военные сборы студенты нашего курса проходили в различных авиационных и радиотехнических училищах Войск ПВО страны. Мне выпало Киевское Высшее Инженерное Радиотехническое Училище - КВИРТУ. Оно находится на далекой окраине города, в микрорайоне с романтическим названием Сырец (или Нивки, или где-то посередине).
Опыт был крайне интересный, из этого летнего месяца я вынес убежденность, что советская власть на Украине, а значит и в СССР, накроется медным тазом очень скоро, лет через 10-20 (оказалось - 13).
Наша студенческая рота жила в казармах батальона обслуживания; мы могли наблюдать всю дурно пахнущую дедовщину, но нас она не касалась - вообще нас касалось из солдатской жизни только фантастическое воровство продуктов. Разворовывали процентов 80, примерно так, в основном прапор-начстоловой.
Над нами стояли 5 начальников, и их челдовеческие качества СТРОГО соотвествовали количеству звездочек на погонах (чем больше - тем подлее, и наоборот). Даже в том единственном случае, когда должностная иерархия не совпала с иерархией чинов - не нарушал этого закона: начальник сборов подполковник Даниленко был сухой, равнодушный и хамоватый службист, а замполит сборов полковник Василенко был бытовой подонок и идейный фашист.
Начальник учебной части сборов майор... нет, не помню фамилию - был никто. От отчитывал свои лекции строго по методичке, на вопросы отвечал и сваливал. Ни во что старался не вмешиваться.
Командир учебной роты капитан Жирнов... ну, это требует отдельного разговора. Как и старшина роты прапорщик Нинько. О них - потом, после негодяев.
Подполковник Василенко был прекрасен во всем - и в труде, и в досуге. В свободные часы, благо квартира располагалась на 11 этаже 12-этажки, нависающей над военным городком - он сидел с биноклем на балконе и "брал на карандаш" нарушения. Потом звонил дежурному и требовал принять меры. Несколько раз он так едва не накрыл нас в саду за прослушиванием радио (приемник хранился в казарме под съемной половицей).
Я хорошо запомнил его лекцию на тему "Политработа в войсках ПВО - путь к победе". Несколько цитат по памяти.
"Но результативность была низкая, качество оборудования и выучка бойцов не соотвествовала американской технике, которая нам противостояла. Если проблемы с техникой и тактикой - важно поднять боевой дух. Как я поступил? Расчет лейтенанта Иванова, практически случайно, сбил один Фантом - первый за две недели. Я представил лейтенанта к правительственной награде. Мы построили дивизион, вручили орден, я речь сказал, командир сказал, а потом слово Иванову... Забыли подготовить его! А он и скажи: а чего радоваться награде? Сегодя мы его, завтра они нас, у него небось тоже жена-дети дома ждут... Тут я понял, в чем наш главный провал: нет у бойцов самого важного - жгучей классовой ненависти к неприятелю. Долго я думал, что делать, и придумал: поехал в штаб округа в Хайфон, долго ругался, но доказал и добился, что наш дивизион из лесного укрытого расположения перевели в центр большого вьетнамского села неподалеку. Теперь американцы во время контрбатарейных атак неминуемо поражали дома крестьян, убивали и калечили женщин, стариков, детей. Каждый день, после каждого налета бойцы видели это, и в их сердцах крепла жгучая классовая ненависть к американцам".
Пример интернационализма:
[после неудач и упадка морали, вызванного применением контррадарных ракет Шрайк прибыли рекомендации по противостоянию им] "И все наладилось. В первой же атаке после овладения нами этой методикой американцы выпустили более 20 ракет, но только одна не потеряла луч, но и то упала неточно, жертв не было, только выбило дверь операторской кабины, ранило оператора и убило двух вьетнамцев."
На другом конце этой звездной шкалы стоял командир роты капитан Жирнов. Он был так хорош, как только может быть хорош командир роты: занимался и бытом, и воспитанием (да, да, я понимаю, что говорю, я имею в виду, что очень тактично предотвращал как попытки наших "дедушек" изобразить дедовщину в роте, так и попытки большинства отомстить тем, кто не внял его словам). А еще он разговаривал с нами в курилке. Я начал ходить на эти посиделки после того как один наш дедушка-сержант рассказал, что на его вопрос "Т-щ капитан, а почему вы до сих пор капитан?" тот ответил "ну так для больших звездочек надо же в партии кантоваться".
Расскажу только одну из его историй "за жизнь", причем он сам давал понять, что не "истории", собственно, а скорее притчи.
"Рассказывали ребята из Прибалтийского, что в Каунасе рабочие плохо охраняемому воинскому эшелону колеса приварили автогеном к рельсам. Поймали всех, меньше 15 никто не получил".
"Вот придурки, ради такой фигни жизнь свою портить?"
"Ради такой фигни как свобода, говорят, наши отцы, а ваши деды жизнь даже отдавали, знаете ли".
Старшина роты прапорщик Нинько был в другом роде человек. Весь месяц, пока мы были на сборах, он домой не ходил, ночевал в каптерке - вдруг понадобится. Люди-то столичные, образованные, непривычные - надо помочь с бытом. Поговорить тоже любил.
"Армия, армия, вся жизнь с армией. Как я в 1946 пришел из армии, да как увидел, что в селе мне не выжить, сдохну от голода - поперся на сверхсрочную. С тех пор и трублю".
"Вот на меня в троллейбусе смотрят - едет прапорщик, фашист, истязатель наших ребят. Я же не буду кричать на весь троллейбус - не фашист я, на кафедре вычислительной работаю, в подчинении два стола и четыре стула".
Та же мысль, ночью, в сильном подпитии (пришел в роту, зажег свет и кричал, пока мы не отвели его в каптерку отсыпаться, укрыв парой одеял): "Да, поглядите на меня. На мою форму. На мою рожу. Я фашист. Нет, я хохол! Мое фамилие Нинько! Я прапорщик, значит, фашист!"
Казалось, всяких возвышенных вопросов был чужд совершенно. Но однажды, когда дедушки наши устроили небольшой пожар, и он ругал их, что стены в казарме засыпные, огонь мог уйти в стену и казарма сгорела бы ночью вместе с нами и солдатами, один дедок сказал, демонстрируя "взрослый" цинизм - а, ерунда, в 3 процента все войдет. Нинько явственно содрогнулся и сказал: "Ну ты и дурак, это же люди, а не проценты". Именно так, без единого матерного слова.
Да, а самое замечательное, что я могу рассказывать эти истории, называя имена людей и не боясь за них: на Украине та страна и та армия кончились. В России - я бы не решился, по крайней мере с именами.
Опыт был крайне интересный, из этого летнего месяца я вынес убежденность, что советская власть на Украине, а значит и в СССР, накроется медным тазом очень скоро, лет через 10-20 (оказалось - 13).
Наша студенческая рота жила в казармах батальона обслуживания; мы могли наблюдать всю дурно пахнущую дедовщину, но нас она не касалась - вообще нас касалось из солдатской жизни только фантастическое воровство продуктов. Разворовывали процентов 80, примерно так, в основном прапор-начстоловой.
Над нами стояли 5 начальников, и их челдовеческие качества СТРОГО соотвествовали количеству звездочек на погонах (чем больше - тем подлее, и наоборот). Даже в том единственном случае, когда должностная иерархия не совпала с иерархией чинов - не нарушал этого закона: начальник сборов подполковник Даниленко был сухой, равнодушный и хамоватый службист, а замполит сборов полковник Василенко был бытовой подонок и идейный фашист.
Начальник учебной части сборов майор... нет, не помню фамилию - был никто. От отчитывал свои лекции строго по методичке, на вопросы отвечал и сваливал. Ни во что старался не вмешиваться.
Командир учебной роты капитан Жирнов... ну, это требует отдельного разговора. Как и старшина роты прапорщик Нинько. О них - потом, после негодяев.
Подполковник Василенко был прекрасен во всем - и в труде, и в досуге. В свободные часы, благо квартира располагалась на 11 этаже 12-этажки, нависающей над военным городком - он сидел с биноклем на балконе и "брал на карандаш" нарушения. Потом звонил дежурному и требовал принять меры. Несколько раз он так едва не накрыл нас в саду за прослушиванием радио (приемник хранился в казарме под съемной половицей).
Я хорошо запомнил его лекцию на тему "Политработа в войсках ПВО - путь к победе". Несколько цитат по памяти.
"Но результативность была низкая, качество оборудования и выучка бойцов не соотвествовала американской технике, которая нам противостояла. Если проблемы с техникой и тактикой - важно поднять боевой дух. Как я поступил? Расчет лейтенанта Иванова, практически случайно, сбил один Фантом - первый за две недели. Я представил лейтенанта к правительственной награде. Мы построили дивизион, вручили орден, я речь сказал, командир сказал, а потом слово Иванову... Забыли подготовить его! А он и скажи: а чего радоваться награде? Сегодя мы его, завтра они нас, у него небось тоже жена-дети дома ждут... Тут я понял, в чем наш главный провал: нет у бойцов самого важного - жгучей классовой ненависти к неприятелю. Долго я думал, что делать, и придумал: поехал в штаб округа в Хайфон, долго ругался, но доказал и добился, что наш дивизион из лесного укрытого расположения перевели в центр большого вьетнамского села неподалеку. Теперь американцы во время контрбатарейных атак неминуемо поражали дома крестьян, убивали и калечили женщин, стариков, детей. Каждый день, после каждого налета бойцы видели это, и в их сердцах крепла жгучая классовая ненависть к американцам".
Пример интернационализма:
[после неудач и упадка морали, вызванного применением контррадарных ракет Шрайк прибыли рекомендации по противостоянию им] "И все наладилось. В первой же атаке после овладения нами этой методикой американцы выпустили более 20 ракет, но только одна не потеряла луч, но и то упала неточно, жертв не было, только выбило дверь операторской кабины, ранило оператора и убило двух вьетнамцев."
На другом конце этой звездной шкалы стоял командир роты капитан Жирнов. Он был так хорош, как только может быть хорош командир роты: занимался и бытом, и воспитанием (да, да, я понимаю, что говорю, я имею в виду, что очень тактично предотвращал как попытки наших "дедушек" изобразить дедовщину в роте, так и попытки большинства отомстить тем, кто не внял его словам). А еще он разговаривал с нами в курилке. Я начал ходить на эти посиделки после того как один наш дедушка-сержант рассказал, что на его вопрос "Т-щ капитан, а почему вы до сих пор капитан?" тот ответил "ну так для больших звездочек надо же в партии кантоваться".
Расскажу только одну из его историй "за жизнь", причем он сам давал понять, что не "истории", собственно, а скорее притчи.
"Рассказывали ребята из Прибалтийского, что в Каунасе рабочие плохо охраняемому воинскому эшелону колеса приварили автогеном к рельсам. Поймали всех, меньше 15 никто не получил".
"Вот придурки, ради такой фигни жизнь свою портить?"
"Ради такой фигни как свобода, говорят, наши отцы, а ваши деды жизнь даже отдавали, знаете ли".
Старшина роты прапорщик Нинько был в другом роде человек. Весь месяц, пока мы были на сборах, он домой не ходил, ночевал в каптерке - вдруг понадобится. Люди-то столичные, образованные, непривычные - надо помочь с бытом. Поговорить тоже любил.
"Армия, армия, вся жизнь с армией. Как я в 1946 пришел из армии, да как увидел, что в селе мне не выжить, сдохну от голода - поперся на сверхсрочную. С тех пор и трублю".
"Вот на меня в троллейбусе смотрят - едет прапорщик, фашист, истязатель наших ребят. Я же не буду кричать на весь троллейбус - не фашист я, на кафедре вычислительной работаю, в подчинении два стола и четыре стула".
Та же мысль, ночью, в сильном подпитии (пришел в роту, зажег свет и кричал, пока мы не отвели его в каптерку отсыпаться, укрыв парой одеял): "Да, поглядите на меня. На мою форму. На мою рожу. Я фашист. Нет, я хохол! Мое фамилие Нинько! Я прапорщик, значит, фашист!"
Казалось, всяких возвышенных вопросов был чужд совершенно. Но однажды, когда дедушки наши устроили небольшой пожар, и он ругал их, что стены в казарме засыпные, огонь мог уйти в стену и казарма сгорела бы ночью вместе с нами и солдатами, один дедок сказал, демонстрируя "взрослый" цинизм - а, ерунда, в 3 процента все войдет. Нинько явственно содрогнулся и сказал: "Ну ты и дурак, это же люди, а не проценты". Именно так, без единого матерного слова.
Да, а самое замечательное, что я могу рассказывать эти истории, называя имена людей и не боясь за них: на Украине та страна и та армия кончились. В России - я бы не решился, по крайней мере с именами.
Re: Госпреступления
Да, я сознательно привел пример шпиона за деньги. Не важно, что "не идейный", важно, что он не принес и не пытался принести никакого вреда Эстонии.
Собственно, вспомним про мой текст. Представим себе, что в отношении гражданина Н. обнаруживаются сведения, что он с 1989 по 1991 год передавал американским резидентам "секретного завода план". Я утверждаю, что в России его не только могут, но и почти наверняка арестуют и осудят, а в прибалтийских государствах, а также, вероятно, Украине (а может быть, и в остальных странах) - нет. Напомню, речь шла о том, могут ли угрожать безопасности (бывшего) офицера сведения об "изменнических" разговорах при советской власти.
Re: Госпреступления
О шпионаже - вроде с Сухомлиновым разобрались, что большевики его продолжали считать шпионом. Точно так же мне, например, вовсе не очевидно, что если СБУ обнаружит кого-то, кто в 90-м году продал американцам военную технологию украинского военного завода (особенно если она продолжает быть секретной на сегодняшней Украине), то ему гарантированно ничего плохого не будет светить. Может быть, его дело не будут раскручивать, но вот так чтобы принципиально признать - мол, да, мы стопроцентно уверены, что этот дяденька был шпионом, но преследовать его не будем никогда - не знаю, не знаю.